Я был когда-то советским библиотечным ребенком, любил читать сентиментальные рассказы советского писателя Константина Паустовского.

Все мы тогда бредили Западом, русской культуры как бы стеснялись. Шла оттепель — первая духовная «перестройка». Однажды мне в руки попала моя детская книжка Паустовского — отшатнулся с краской стыда. И тут как раз — звонок Андрона Кончаловского: «Марлен Дитрих приехала! В Доме кино!»

Вечером у Дома кино на Воровского — не пробиться. Но — Андрон ведь сын баснописца…
… показать весь текст …

О чем я думаю? О падающих звёздах…
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
алмазною стезей прорезывает воздух,
и вот уж путь её — потух…

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую — она лучисто раздробилась
на глубине моей души.

Смысл жизни младше жизни
лет на тридцать — тридцать
пять.
Полагается полжизни
ничего не понимать.
А потом понять так много
за каких-нибудь полдня,
что понадобится Богу
вечность — выслушать меня.

А девочки вырастают
И ждать прекращают сказку,
И парус в тумане тает,
И с принца слетает маска…
Однажды мы понимаем,
Что парус нас не согреет,
Среди потерянных Каев
Ни рыцарей нет, ни Греев,
И, бросив в мешок заплечный
Терпенье, любовь и волю,
Идем выручать увечных
По стылому снежному полю…
Вот так, как листок из вербы,
Ассоль вырастает в Герду…

— Говорят, юмор жизнь продлевает…
— Это тем, кто смеется, жизнь продлевает, а тем кто острит — укорачивает.

Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь!
В беспощадные ночи, когда подбиваешь итоги,
Вновь приходит на помощь веселая сильная плоть,
И убийца по имени совесть уходит с дороги.

Но когда твою плоть на глазах твоих скормят земле
И шагнет к тебе совесть с застывшей усмешкой безумца,
Ты еще затоскуешь, дружок, о кипящей смоле,
Раскаленных щипцах и зазубренных тяжких трезубцах…

Два момента. Первое, да, я с недавних пор перестал употреблять словосочетание «наше государство». Я говорю «наша страна», «моя родина», «мой народ», но не говорю «наше государство» и «мое государство». Потому, что я не принадлежу к классу, который владеет этим государством. Владеет государством теперь, абсолютно неприкрыто, класс крупной буржуазии, стремительно нарождающегося финансового олигархата, вот он государством владеет. Государство, это их. А страна наша. И они, к сожалению, все дальше и…
… показать весь текст …

Я узнал, что у меня
Нет в России ни х@я:
Нету нефти, нету газа,
Нету золота, алмазов,
Нет свободы, правды нет,
Под угрозой интернет.
Нет дорог и автобанов,
Инноваций нету нано.
Нет науки, школы нет,
Медицине шлю привет!
А у Вовы, с дружбанами
бляди, вилы на Майами
Самолеты и заводы
Яхты, дачи, пароходы
… показать весь текст …

Однажды наступает такой момент, когда, идя рядом с сыном, хочешь по привычке взять его за руку и вдруг понимаешь, что придётся взять. под руку.)

Сердце каждой мамы —
Сеточка из шрамов…
Каждый плач ребенка -крошечный рубец…
Сбитые коленки,
Кровь из пальца-венки…
Без таких отметок нет у мам сердец…

Кашель и ангина,
Жар у дочки, сына…
Точечки ветрянки, ночи, что без сна…
Кабинет зубного,
Страх и слезки снова…
Держит мама в сердце… Помнит все сполна…
… показать весь текст …

Я в детстве думал: вырасту большим-
и страх и боль развеются как дым.

И я увижу важные причины,
когда он станет тоньше паутины.

Я в детстве думал: вырастет со мной
и поумнеет мир мой дорогой.

И ангелы, рассевшись полукругом,
поговорят со мною и друг с другом.

Сто лет прошло. И я смотрю в окно.
Там нищий пьёт осеннее вино,
… показать весь текст …

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует.
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры… но о ней не просит.
Не скажет век с молитвой и слезой
Как ни скорбит перед закрытой дверью:
«Впусти меня! Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверъю!»

Жизнь — цепочка совпадений
Из всего, что подвернулось
Из удач и невезений
По’д руку её шальную.
Из предложенной цепочки
Жизнь, порой, даёт нам выбрать
От цвести готовых почек
До Жар-птиц недостижимых.
Выбираем… или сами,
Или положась на случай…
Не всегда и понимая,
Что же хуже, что же лучше.
Только всё переиначить
Так, порою, жизнь умеет —
… показать весь текст …

Весь мир — театр? Весь мир — дурдом!
Или театр в дурдоме.
Да и командуют всем в нём
Отнюдь не доктора.
Считая доблестью грехи,
Словно в моральной коме,
Зло выбирают день за днём
Не помня о вчера.
Не помня, что когда-то мир
Ступал на грабли эти,
И хоть ужасным был урок,
Но напрочь позабыт.
На шаг вперёд не заглянув,
Не оценив последствий,
… показать весь текст …

В доме должен быть кот.
В доме должен быть плед.
Древний бабушкин кустик алоэ.
И за плинтусом — вот! -
старый детский секрет.
И журналов стопа — про былое…
В доме должен быть шкаф,
пусть скрипуч, неказист, —
в его недрах, согретых годами,
связку писем сыскав,
развернешь старый лист,
мелко-мелко исписанный мамой…
В доме должен быть свет
от ночного окна,
… показать весь текст …

О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были.

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
… показать весь текст …

Мартин Борман — рейхсляйтер, начальник штаба, заместитель, личный секретарь и ближайший соратник фюрера, который стал к концу войны самым могущественным человеком в Третьем рейхе после Адольфа Гитлера. Стремительная карьера Бормана оборвалась в 1945 году с его загадочным исчезновением. Дальнейшая судьба «нациста 2» до сих пор окутана тайной.

Он готовил конспекты всех речей фюрера, ежедневно докладывал ему о положении на фронте. Он меньше других говорил Гитлеру о своей преданности, но тот доверя…
… показать весь текст …

Есть достаточно много людей, у которых я готов учиться, но нет ни одного, кому бы я мог позволить меня поучать.