—Мне нравятся платья, которые носила Мэрилин Монро, этот стиль 50-х годов: одежды, за которыми притаилось чувственное тело. Сначала мне нравилось, когда меня сравнивали с Мэрилин Монро. Я принимала это за комплимент: она была очень сексуальна, потом это стало меня злить. Мне хотелось показать людям, что я вполне самостоятельная индивидуальность, но Мэрилин Монро была жертвой, а я совсем не такая, поэтому нас нельзя сравнивать.

—Я часто мечтала о том, как мы встретимся, влюбимся друг в друга и поженимся. И вдруг мои мечты стали реальностью. Почему я влюбилась в него-сама не понимаю. Просто не понимаю. Я просто знаю, что всегда хотела его. У меня не было матери, которая могла бы стать образцом, женщины, я была предоставлена самой себе, и это, возможно, дало мне смелость поступать именно так. Я думаю, когда вы действительно получили в детстве, какую-нибудь травму. У вас есть выбор: либо вы все преодолеваете, поднимаетесь вверх и добьетесь настоящего внимания, либо вы станете ужасно интровертированным и получите серьезные личные проблемы.

-Мне всегда безумно нравился парфюм, и я давно уже хотела придумать что-то свое, личное, что было бы отражением меня самой, но также могло подойти и другим людям. Что-то искреннее, но дерзкое. Отсюда и появилось название «Truth or Dare.»

—Как я могла стать другой с таким именем. Мадонна? Из меня могла выйти или монашка, или то, что вышло. Других вариантов не было.

—Не поправляться для того, чтобы не худеть.

—Беременность и роды, эта скверная шутка Бога над женщиной.

-Быть одной-самое лучшее. Ты свободен! И потом, всегда найдется, кто-нибудь еще.

-Я не собираюсь замуж, ясно? Я большая девочка и способна сама решить, что мне делать. Почему я не могу свободно выражать свои мысли? У нас существует свобода самовыражения. Я не считаю себя обязанной выходить замуж, чтобы нормально воспитывать своего ребенка и жить счастливой жизнью.

— Я раньше злилась, а теперь принимаю все как есть. Так завидую другим, у кого родители не такие примитивные, что ли, следят за успехами своих детей, понимают их. Но ведь не бывает, чтобы у тебя было все, что нужно…

-Когда, я услышала, что он умер, первое что пришло мне в голову-слово «заброшенный». Я чувствую, что мы все забросили его, отложили, куда-то в ящик, наклеили клеймо «странного человека»… И мне больно было видеть, как люди писали о нем такие ужасные вещи, обвиняли его в педофилии и всем прочем, о чем ни у кого и доказательств-то не было, потому что я знаю подобное, меня обвиняли во многих вещах. Когда я усыновила Дэвида, меня даже обвиняли, что я его выкрала, ради Бога… это очень больно, люди любят делать скоропалительные выводы. Менталитет линчующей толпы, всегда довольно страшный.

-Мы провели значительную часть времени вместе, стали друзьями, но наше сотрудничество, так никогда и не произошло. Я написала целую кучу слов и представила их ему, но он не хотел этим заниматься. Он не хотел рисковать и провоцировать публику. И я тогда ему сказала: «Какой смысл обращаться ко мне?» Я имею в виду, это все равно, что попросить Квентина Тарантино не включать никакого насилия и жестокости в его фильмы. Я почувствовала, что он был слишком застенчив.

—Порой, я испытываю чувство вины. Из-за того, что как бы прохожу сквозь людей. Это присуще многим честолюбцам. Забираешь, что можешь, а потом двигаешься дальше.

— Я не продаю и не сдаю напрокат свою сексуальность. И никому не принадлежу. Даже тем, кто действительно делит или делил со мной постель. По самому большому счету в постели с Мадонной бываю только я. Я принадлежу только себе.

—В своих песнях я затрагиваю очень важные для себя вопросы. Я говорю об усвоении уроков жизни, тех уроков, которые получила в процессе отношений с людьми.

«Туфли не лучше секса, но они держатся дольше ».

—Я выйду на сцену в любом случае, даже если произойдет нечто ужасное, но если я смогу идти-я пойду.

—Пап, он уже полгода как вышел! Ты что, первый раз его видел?
—Ну, слушай, мы мало смотрим телевизор.
После такого ответа взрослая дочь Мадонна решила, что не станет больше «бороться» за его внимание, и что, возможно, ей больше не нужно жить в ожидании, когда отец просто погладит ее по головке.
—Я раньше злилась, а теперь принимаю все как есть. Так завидую другим, у кого родители не такие примитивные, что ли, следят за успехами своих детей, понимают их. Но ведь не бывает, чтобы у тебя было все, что нужно…

—Я была стервой. В детстве я всегда считала, что со мной должны обращаться как со звездой, и норовила отхватить себе самый большой кусок пирога. Мне хотелось гоняться за мальчиками, а монашки твердили, что так делать нельзя, что хорошие девочки-католички не гоняются за мальчиками. Я не понимала, что тут плохого, и все равно продолжала это делать, и меня за это наказывали… Я делала много нехорошего, потому что знала, что конце недели схожу на исповедь и получу полное прощение. Я помню, что мне нравились мальчики, и я не чувствовала себя скованной. Я никогда не играла в игры для маленьких. Если мне нравился мальчик, я выступала с открытым забралом. Я всегда была такой. Может, это потому, что у меня были старшие братья, и мне приходилось делить с ними ванную и прочее.