Как смотреть в глаза, где свет мерцает,
Как вести беседу с тем, кто потерялся,
Как искать где ум его блуждает,
Как не плакать, если растерялся?

В прошлом всё прекрасное осталось,
Как зажать ладонью боль свою?
Сделать так, чтоб больше не мечталось,
Как смириться с тем, что на краю?

Отказаться, чтоб начать сначала,
Губы перестать свои кусать?
Ждать погоды, стоя у причала,
Как на море горя не кричать?!
… показать весь текст …

Эх, мышление, моё сознание,
Для меня ты — наказанием,
Нет таможенных для осознания,
Нет и камеры для дознания.

Не преступница, не безгрешная,
Участь мыслить — без осияния,
Ожидание месяца вешнего —
Для разумности, для слияния.

Верность чистую не хранившая,
Клятву вечности не дававшая,
От любви своей пострадавшая,
И саму себя — наказавшая…

Градом слёзы бьют, посевы глушат, стон раскатом из небытия, без эмоций жизнь, давно без срывов, может эхо возвратилось, но не я…
Кто внутри страдает, глухо шепчет, что он хочет, что он не поймёт? И зачем в тиски сжимает душу? Как бы вытащить его на свет, а вдруг умрёт? Пусть же ноет внутреннее чадо, пробуждает к действиям меня, я люблю его, а большего не надо, для любого в жизни бытия…

Вышла тётка в инетное поле
туалет не смогла найти
желчь течёт из её юдоли
не спасти…

Дочь призрака,
с пьянящим ароматом ночи,
крадётся поступью неслышной,
она то плачет, то хохочет,
то застывает неподвижно.

Захватывает разум цепко,
вливаясь в душу, разрушает,
мечта ей имя, но без слепка,
не воплотившись, умирает.

Она хрупка, нежна и беззащитна,
как лань пугливая в лесу,
и жалость в сердце: — не магнитна…
… показать весь текст …

— Есть у меня родственница — бабушка Бормотуха,
в переносном значении, конечно же., — с глубоким вздохом
произнёс интеллигентной, приятной внешности, с отменным вкусом,
молодой виноградный Сок, — век бы её не ведали мои вкусовые качества языка! — 
распаляясь на солнце, от жара, искренне воскликнул умный напиток.

— Так родственников не выбирают, молодое предпочтение наше, — удивлённо
уставившись на собеседника, произнесла тихо, старая, умудрённая
аристократическими настойками, дубовая Бочка, —…
… показать весь текст …

Увядают хризантемы на столе,
Час пробил — им умирать пора,
Состоялось скромно дефиле,
Доживают век свой до утра…
Грусть щемит тихонько за грудиной,
Час и мой пробьёт — придётся улетать,
Стану со Вселенною единой,
Может быть там встречу — благодать…

Солнце — моё отражение,
Светит всегда, как я,
Отрегулированное настроение,
Иначе мне жить нельзя.

Облака — мои крылья,
Звёзды — мои друзья,
Океан — моё зазеркалье,
Планеты — моя семья.

Сердце — без дна, без края,
Душа — без границ живёт,
Летает моя дорогая,
Смеётся, танцует, поёт.
… показать весь текст …

Обезболены все стены,
новый вид из окон,
рвётся в сердце вой сирены
в жизни одинокой…

Не обманешь мутным взглядом
никого вокруг,
и зачем же ненаглядный
вышел за свой круг…

Что не сделано судьбою
всем на плечи грузом,
и колдует над канвою
грусть свою обузу…

Курица огорчилась, что она не птица, не имеет возможности летать, и решилась на самопожертвование, — служит людям пищей.

Я хочу стать твоим неврозом,
привидением, ночным ужасом,
за обиды тобой и слёзы
занесённые в душу стужею.

Я хочу задушить объятьями,
искусать своими изменами,
осыпая тебя проклятьями,
влиться в кровь твою аллергенами.

Чтобы небо казалось багровым,
голубые исчезли цвета,
эх, изменщик ты, мой, бестолковый,
и в душе твоей пустота…

Так много в мире пресных мин,
увы, они так многословны,
их не спасёт серотонин,
не кровь течёт, а сквернословье…

Задумал кто-то же создать
таких лягушек ядовитых,
их зубочистками вонзать
в сердца людские, даровитым…

Рептилий тьма, они растут,
отравой с красками играя,
словесным блудом, там и тут,
безумный мир наш отражая…

Не жалеть себя, жить без пощады,
Жалобы отбросив прочь,
В тихом омуте, где суетятся гады,
Где в сердцах лишь кактусы и ночь.

Где ожоги на губах от яда,
Невозможность выпросить покой,
Соль и муки в помутневших взглядах,
— Утопично скрыться под луной.

Каждый день в халате белоснежном
С головой ныряешь в глубину,
Но от крика уши больно режет,
Аритмия и душа идёт ко дну.
… показать весь текст …

Разум блуждающий по закоулкам организма — это исследователь, вычислитель, измеритель…

Безразлично смотрю на нелюбовь к себе кого бы то ни было, главное, что я люблю…

Я желаю тем, кто скрипит на мою доброту зубами от злости — не треснуть, не разлететься по швам на кусочки… Желаю трудиться с любовью и незаметно над построением души моего ребёнка даже через тысячи миль, на расстоянии, совершенно уже повзрослевшего, своими словами: бесконечно люблю тебя, твоя мама…
И пусть, когда я исчезну с лица Земли, мои слова согревают душу моего ребёнка…

Читаю про любовь, гляжу в окно,
Блуждает взгляд в саду, где розы,
И вспоминаю, как в кино,
Букет подаренный в морозы.
Как мальчик юный на коленях,
Со взором страстным, и палящим
Читал стихи, но на оленях
Любовь умчалась с говорящим…

Он родился утром.
Утро утонуло в крике,
оно захлебнулось протестом малыша.
У него не было кожи.
Только сердце: умное, доброе,
большое и глазастое.

В этот день родилось ещё два младенца,
но с кожей, разной по цвету и толщине.

Следующий новорожденный был голубоглазый,
с молочным, тонким и
прозрачным кожным покровом, казалось, что
через него было видно всю его нервную систему
… показать весь текст …

Что можно чувствовать при утрате,
думать о чём возможно?
Мозг — изощрённый каратель.
Миг и все чувства ничтожны.

Боль правит балом мыслей.
Штурмом сломает волю.
Стрелки часов зависнут.
Память умчится в поле.

Чудо случится если:
быстро очнёшься от боли,
сможешь смириться с долей,
сумеешь выплакать горе.
… показать весь текст …

Как же это здорово в молодости: — заблуждаться, реветь, как белуга, размазывать слёзы молодости на обе щеки, наивно морщить нос и лобик, хлюпать носом, заламывать руки оттого что не купила какую-то сумку за 25 000 тысяч рублей, кричать на весь белый свет, что сломала ноготь, считать предательством то, что милый не отдал всю получку, а сделал «заначку» для тебя же, чтобы купить шубу, обвивать ногами шею любимого и требовать, чтобы он сознался в том, чего не совершал!
Молодость, как же ты прекрасна своими эмоциями, своей неповторимостью, своим безрассудством, своей красотой!

Бог ты мой, подняли на монпансье цены,
Сосали — за 127, теперь — за 157,
Рвутся в клочья волосы и вены,
Охренели что ли там совсем…