Нет зрелища прекрасней, чем борьба интеллекта с превосходящей его реальностью.

Не ждите страшного суда, он приходит каждый день.

Раз уж приходится умереть, то, очевидно, не имеет большого значения, когда и как ты умрешь.

Быть честным — значит делать свое дело.

Отчего люди пьют? Оттого, что после выпивки все наполняется смыслом, все достигает высшего накала. Вывод: люди пьют от беспомощности или в знак протеста.

Мышление — это новое сотворение мира.

Когда по обязанностям своей профессии или по призванию много размышляешь о сущности человеческой, случается испытывать тоску по приматам. У них, по крайней мере, нет задних мыслей.

У любви есть своя честь. Стоит потерять ее — и любви приходит конец.

А ведь того, что само собой разумеется, не ощущаешь.

Прекрасная женщина всегда желанна.

Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это — царствие небесное.

Именно в мечте о жизни и существует человек, который находит свои истины и их теряет на земле…

Административными заявлениями бедствия не пресечешь.

Без отчаяния в жизни нет и любви к жизни

Покойнее всего было бы любить молча. Но в дело вступают сознание и личность; приходится разговаривать. И любовь превращается в ад.

Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение.

В тридцать лет человек уже начинает стариться, и поэтому надо пользоваться каждой минутой…

Гениальность может оказаться лишь мимолетным шансом. Только работа и воля могут дать ей шанс и обратить ее в славу.

Иной раз яснее разберешься в человеке, который лжет, чем в том, кто говорит правду. Правда, как яркий свет, ослепляет. Ложь, наоборот, — легкий полумрак, выделяющий каждую вещь.

Я люблю жизнь — вот моя подлинная слабость. Так люблю жизнь, что не могу вообразить себе ничего, находящееся за её пределами. В этой жадности к жизни есть что-то плебейское, вы не находите? Аристократия смотрит на себя и на свою жизнь немного со стороны. Если понадобится, аристократ умрёт, он скорее уж сломается, чем согнётся. А я сгибаюсь, потому что всё ещё люблю себя.