Поэзия — когда наплывом слова скользят за краем смысла,
поэзия — когда монисто из звёзд рассыпано ревниво
по гладкой чёрной шее ночи, и отражается случайно
в глазах твоих всего кусочек Вселенной, словно в ложке чайной.
Поэзия, когда внезапно года — шагреневою кожей,
и распаляются азартом желанья на уснувшем ложе
надежд, и мечется тревожно на тонкой шее одуванчик,
и мальчик, на тебя похожий, так радостно играет в мячик.
Когда случайно поднимаешь глаза — листая числа,
врывается без слов, на память, поэзия — цветком нарцисса.

Не во дворе слоновой кости, не на Луне,
живёт он, призванный на совесть — на совесть мне.
Он также делит день на части, встаёт к шести
и также радуется счастью, как я — почти.
Он моет, чистит, убирает земную грязь
и также, как и я, страдает, когда не в масть.
В меня из зеркала — напротив, из года в год,
глядит он и не за, не против — идёт вперёд.
При встрече подаёт мне руку: «Ну как дела? «-
и сразу убегает скука, как не была.
Из ночи в день, из лета в зиму, всегда почти,
по росту и по тени длинной — не различить,
делюсь я с ним по-братски хлебом — наш путь един,
но разница, что он над небом, а я — под ним.

И не считать, не помнить, и забыть — какая мелочь сколько за спиною.
Ты даришь мне подарок, и со мною тебе на сотни лет — меня любить.
А если так — ни чисел, ни часов, ни разведения ночных мостов,
ни серых и пустых пеналов дней, ни пуха опустевших тополей.
Ни обещаний, брошенных у ног… А сколько раз ждала я обещаний!
Ты даришь распустившийся цветок моих нераспустившихся желаний.
Какая сладость и какая боль, я так давно ждала подарок этот.
В твоём саду сейчас цветёт любовь, меня сжигая ярко-красным цветом.

На ладони лежит тишина.
Жасмин запрокинул голову в ожидании поцелуя.
Ласточка нехотя пишет по синему холсту неба.
Солнце взбирается на верхнюю ступеньку лестницы дня.
…По венам медленно течёт лето.

Это слёзы из моих глаз, это розы из моих грёз,
я скучаю по тебе сейчас, я скучаю по тебе всерьёз.
Научилась — словно тень легка,
разучилась — выше облака,
поручилась — за себя стою,
получилось — почти что на краю.
Словно белкой — по твоей руке,
цветом белым — по твоей реке,
тучкой снежной — за твоим окном,
…это нежность — за тобой в дом.

Жизнь казалась хвостом у павлина — длинной, длинной,
и длина — не верёвкой к причалу — без конца, без начала.
День качался под липовой тенью, и степенно
солнце гладило нежно колени с упоеньем.
И беспечно, без слов и без чисел, в платье чистом
ночь несла на подносе Вселенной сон волшебный.

Я ухожу и прихожу — и возвращаюсь,
а знаешь, я давно с тобой прощаюсь,
а знаешь, мы давно уже не рядом,
и не меня ты провожаешь долгим взглядом.
А знаешь, мы давно уже не пара,
я эту правду от себя давно скрывала.
Чего не знаю, я ждала, наверно — чуда,
но вот сегодня поняла — чудес не будет.
А жизнь цепочкой неразлучною — то стелемся, то каемся,
а мы с тобой друг друга мучаем, мы не живём, а маемся.
А знаешь, мы давно уже не дети,
и знаем всё и обо всём на этом свете,
и если скажешь, что тебе нужна другая,
тебе отвечу, что давно об этом знаю.
… показать весь текст …

Походя, впопыхах, на бегу
бросил мне, словно прохожий,
слово — его подняла, берегу,
на ночь рядом с собою кладу,
утром с ним на работу иду,
его обнимаю, беседы веду
и, знаешь, уже без него не могу.
Как жаль, что вы с ним непохожи…

Как я дышала и как жила — день был похож на день.
Как от тебя я письма ждала — ты не писал совсем.
Как открывала без сил окно, как не в кольце опал,
как опускалась душа на дно — ты ничего не знал.
Так я прощалась и не прощала, так я забыть тебя обещала,
ставила точку, не многоточья. Видно не точно
звёзды считала, слонов и кошек, чтоб без тебя хоть во сне немножко,
но на подушке, словно нарочно, слёзы дорожкой.
Как я живу и как я дышу не для тебя ответ,
но если спросишь, то напишу, что не скучаю, нет.
Нету дорожки уже назад, ты не ко мне спеши.
Не принимаю я твой фрегат в гавань моей души.

Неслыханно беспечная зима!
Распахнуты ромашек рыжих лица,
и жмурится, и хлопает ресницами
на облаке ленивая луна.
Вот так и я — не так же ль безучастна
к тому, что время делится на части,
клонируя рассветы день за днём…
И если в зеркало — глаза в глаза отвечу ль,
зачем лечу я в этот сладкий вечер,
но звёзды нежно обнимают плечи
и лечат меня млечным молоком.

Холодному сердцу зачем о любви говорить?
Ему безразличны признания снова и снова.
Холодное сердце умеет страдать и любить,
но любит оно не тебя, а другого.
Ты смел и настойчив. и руки твои горячи,
мои холодеют мгновенно под пристальным взором, —
и кто виноват, что найти ты не сможешь ключи
от сердца. И лучше не пробуй.
Большую любовь обещаешь, большие слова легко поднимаешь,
но знаю я силу иную, — и что по сравнению с нею слова, и сладки её поцелуи.
Но ты не отпустишь меня, и покорно склонюсь, мне руки положишь на плечи,
но даже когда я на миг подчинюсь, ответить тебе будет нечем.
А ты повторяешь под музыку, в такт, что стала твоею судьбою.
А я отвечаю тебе невпопад, что сердце моё не с тобою.

А мне с тобою встреча так нужна была, и так тебя ждала я.
А ты ушёл, мне взгляд не возвращая, не ты ушёл — моя душа ушла.
Мне без тебя весенний день горчит. Какая нежность этот куст сирени!
А для меня остановилось время, вот так — остановилось и молчит.
А на часах 2.30, день последний, я в этом дне осталась навсегда,
вокруг меня весенний на осенний наряд меняет ива у пруда.
И свечи отцветают на каштанах, я у окна зажгу свою свечу.
И ты вернёшься поздно или рано, и я тебя уже не отпущу.
Молчит луна, когда одна я на неё смотрю,
молчит души моей струна, когда ночей не сплю…

Осень прозрачная жёлтые зонтики вешает,
листья цветные — как будто игрушки горят,
женское счастье — любое: святое ли, грешное —
я с благодарностью, осень, приму от тебя.
Мне не краснеть — пусть закаты краснеют рябиново,
не извиняться — мои извиненья не в счёт.
Осень, наполни теплом и надеждою дни мои,
благослови меня, осень, на этот полёт.
Женское счастье — дыханье украдкой по комнате,
долгого взгляда у зеркала — злая игла.
Осень, прошу, обо мне обязательно вспомни ты —
я бы оставить забыла тебя, если б только могла.

В пустом стакане на столе увяла роза,
а бархат нежный лепестка всё так же розов.
Всё те же розовые сны — во сне закаты,
и по стеклу во все глаза — весны стаккато.
Его рука была легка и взгляд ознобом,
его любила на века, не днём — а годом.
Как розовели лепестки в прикосновенье!
Его любила до тоски, до растворенья.
И бьётся тёплая волна воспоминаний,
нет, это времени часы напоминаньем,
и ничего уже она не понимает,
и каждый звук его шаги напоминают.
Вечерний час, смотри скорей — она живая,
пусть отражение её луна скрывает.
… показать весь текст …

Мы из детства с тобой, с нами сны невесомые.
На коленках осенних в крыльях бабочки сонные,
на локтях и ладошках липкой лентою солнечной
лет на сто и не меньше лепестками подсолнухи.
Мы из детства, конечно, мы с планеты сиреневой.
Здесь свернулось колечком беспокойное время.
И катается в лодке, и кружится над озером
время в юбке короткой и с оборкою розовой…

Облака опускаются прямо на голову,
прикрывается город каштановой пеною,
Вавилон — или Эйфеля циркуль неоновый —
зажигаются в небе французской вселенною.
На ладонях чужих столько улиц нехоженых,
не узнать по глазам, не запомнить по голосу,
я хочу на Париж быть немного похожею,
я хочу по-парижски укладывать волосы.
Я хочу, чтобы запахи — с засветла до темна,
чтобы воздуха нить тишиною накручена,
и хотя мы с тобой объясняемся знаками —
я уверена — наше свиданье получится!

Денно и нощно антенной врЕменной — в небо, а под ногами пустыня — лица пустые,
руки шипами розы, розовый воздух, и на цветке заката — вечности капля.

По этой земле, по кругу, не разбирая дороги,
бежит циферблат упругий, бежит — ну и слава Богу.
И я за ним как на сАнях, открою глаза — и вечер.
Всего и успею за день с собою назначить встречу.
И бьётся минутой стрелка, и к ветке прижалась осень,
и дождик монетой мелкой на карту земную брошен.
И спущенным флагом серым, в обнимку с луною томной,
выходит за вечер небо невестой в фате законной.
А утром опять по кругу, открою глаза — и с Богом!
Бежит циферблат упругий, не разбирая дороги…

Тени на стене, комната пуста.
Тик-так в тишине, слово или вздох — ничего не ждёшь.
Это дождь о тебе.
Бабочка на стол — кружево и шёлк. Не держи в горсти.
Золото пыльцы тяжело нести —
и просто выпусти…

Всё равно ничего не исправить, тихо шаркают стрелками ходики,
это осень — и листья на паперть мостовых обречённо выходят.
Всё равно — всё равно расставанию, умножению множеств на ноль.
У меня очень длинная память на короткую встречу с тобой.