живи у себя внутри, наведи уют,
расставь все по полочкам, вынеси в мусор хлам,
оставь только то, что ценно: любовь и суть,
которая не подвластна годам, словам,
которая все на свете, и тоже — ты,
включи кучу лампочек, если тебе темно,
разуйся, ходи босой, поливай цветы,
и что-нибудь заводное мурчи под нос.
живи у себя на дне, больше не беги,
оттуда не упадешь, не уйдешь, там тишь,
оттуда никто не выгонит за долги,
и там оставаться просто запретишь…
запомни твое — лишь только вот это дно,
а больше ведь ничего у тебя и нет…
… показать весь текст …

время просто так никогда не шло… и когда тепло, и когда зима, время разделяет добро и зло, время жизнь дарить или отнимать…
время на любовь, время говорить, время на улыбки и на стихи, время потерять, время отпустить на четыре стороны всех стихий…
время совершать, время возводить, время на свободу или на плен, время отдавать, время подарить, только ничего не просить взамен…
время приходить, время уезжать, время покупать и сдавать билет, время полоснуть остриём ножа, время «просто жить», как обыч…
… показать весь текст …

я шептала слова в рифму… так, как-будто бы ты слышишь, я пыталась унять сердце… ну хотя бы чуть-чуть тише… мне казалось пойму вечность, если видеть еще ближе, как умело вплетёт лето золотое вино в крыши… я кричала тебе… было…но все больше во сне… ночью… я ловила твои взгляды, уходила совсем молча, не умела сказать просто… но бежали ручьем… строчки… что не видеть тебя — больно… и что очень люблю… очень… только жаль, что уйдет лето, опрокинется мир в лужи… я могла бы терпеть зиму… налегке… а теперь — хуже… я привычно иду по краю… по карнизу над зимней стужей… отпускай, если отпускаешь… я уже не держусь… ну же…

Ты не знаешь меня, пока ты со мной знаком о погоде, природе, обыденным языком, ежедневным трепом, бессмысленной суетой, мне неважно, кто ты, ты знаешь меня не той. Я умею зеркалить, схватывать, отражать, укрывать словами, исследовать без ножа, я бываю чернее ночи, белей листа, я меняюсь честно — любому тебе под стать.

Над столицей ясно, птицы, весенний пар.
Ты не знаешь меня, пока ты со мной не спал, не читал мои сны, не видел моих врагов, я сижу напротив, но истина — далеко.

В этом сила и счастье — быть рядом и быть ни с кем, наши куклы пляшут, веревочки — в кулаке, выбирай кино, заказывай, что хотел.
У меня есть любое солнце.
Любая тень.

Сколько лет, сколько зим… Вот ведь как неожиданно.
Мы смогли друг без друга и жить и дышать…
Говоришь, что вернуть бы на часик то время. но Я тихонько молчу, обо всем, что не жаль…

Что теперь превратила в далёкие мелочи
И смешные сюжеты колдунья судьба…
Для тебя я останусь той маленькой девочкой,
Что когда-то безумно любила тебя…

А девочка просто знает, что все пройдёт… смеётся и не касается вечных тем. А девочка учит танцы и бухучёт, с продрогших ладоней улиц читает день: как город глотает пыль и растит котят, как город глотают сумерки на закат… А девочка привыкает не доверять, не сглаживать, не оправдывать, не прощать… А девочка привыкает к «не на совсем» и лечит простуду, глотая абхазский мёд, наверное, хорошо не болеть никем… И девочка просто верит, что все пройдет.

а мне не хватает всего лишь сотни оттенков лета,
и неба в полосочку радуг, ветвей и света,
но в мире остались привычно всего два цвета
дождя за моим окном и рвущего листья ветра,

пронизывающих души и время вновь.

и мне не хватает тепла камина в твоей прихожей,
и сочных доспелых фруктов, на сказочные похожих,
еще, как арбузный запах и вкус остаются на коже
и отнимают способности думать и спать, но все же останется мысль, что это была любовь…

еще не хватает громкого шепота «милых» старушек у дома
и трепетной лжи всем на свете, что мы лишь едва знакомы,
… показать весь текст …

а сердце «в хлам»… и фразы сгоряча,
и кипятком по горлу горечь слез
и жизнь тобою рубится с плеча,
в глазах — печаль, в объятиях — мороз…
не ждать, не обожать, не целовать…
сплелись мгновенья в тоненькую нить
не страшно недоплакать, недоспать,
я лишь боюсь тебя недолюбить…

здесь минус тридцать, холодно, не читай… хватит что этот холод меня достал, не повезло, что декабрь по душе прошел… сыплет седой часовщик снеговую соль вниз на бескрайнюю стынь, в океаны глаз, выдох в продрогшей горсти застывает враз. а часовщик нальет в небеса чернил, чтоб написать «зима» на плече земли, ей умереть бы быстро, ее не трож, телом горячим бежит только дрожь да дрожь и оставляет в сознании боль да боль, отогревая дыханием соль да соль… невыносимо ее даже просто листать… я ведь просила же… холодно… не читай…

Я давно не просила… а можно поговорим? Я недолго, ведь у тебя же — века и судьбы… но ведь это должно же быть трудно: на всех — один… нет, не трудно, я знаю… когда так безмерно любишь… Знаю, ною, но ты ведь привык, все ведь просят сил, исполнения всех желаний… А может чаю? И скажи еще раз, ты ведь точно меня простил? Почему же тогда я сама себя не прощаю? Вот скажи, на Земле не один миллиард людей, почему же тогда существует такое слово: «одиночество»… и спасения нет… нигде… знаю, ною опять… и тебе это все не ново… Все, что дашь — я возьму, а всего, что не дашь — не надо, все равно получу сполна… как Адам и Ева… Знаешь, так тяжело, когда нету с собою сладу… это ною не я… это где-то внутри и слева… Сыт по горло ты всеми «бунтами на корабле», но всегда отвечаешь и любишь, к тебе не придраться… только как же безмерно скучаешь по этой Земле, чтоб столетиями миллиардами возвращаться…

немного тише, строже, глуше шаги в унынье наугад, так умирают равнодушно сухие листья в листопад… и на развалинах разлуки померкнут призраки тепла, растают запахи и звуки: любовь ушла… любовь ушла… другое все, покрытo снегом… иные пристани в судьбе… я все же буду оберегом… тому… любимому тебе…