Ненавидя кого-то, ты ненавидишь в нём нечто такое, что есть в тебе самом. То, чего нет в нас самих, нас не волнует. (Герман Гессе)

Сочинение плохих стихов делает человека намного счастливее, чем чтение самых распрекрасных стихотворений.

В основном, свободу человек проявляет только в выборе зависимости.

Человек предпочитает пострадать и внешне покаяться, чем измениться в душе.

Соперники часто нуждаются друг в друге больше, чем друзья… ведь без ветра мельница не работает.

Есть много путей, на которых Бог способен сделать нас одинокими и привести к себе.

перевод (Д.Каравкиной и Вс. Розанова).

«Любой цветок неотвратимо вянет
В свой срок и новым место уступает:
Так и для каждой мудрости настанет
Час, отменяющий ее значенье.
И снова жизнь душе повелевает
Себя перебороть, переродиться,
Для неизвестного еще служенья
Привычные святыни покидая, —
И в каждом начинании таится
Отрада, благостная и живая.

Все круче поднимаются ступени,
… показать весь текст …

Знание можно передать, мудрость же — никогда. Её можно найти, ею можно жить, ее можно сделать своим парусом, ею можно творить чудеса, но облечь ее в слова, научить ей кого-либо невозможно.

Если тебе непременно нужно чье то разрешение на твое удовольствие, то ты действительно бедняга.

Вместо того чтобы сужать свой мир, упрощать свою душу, тебе придется мучительно расширять, все больше открывать ее миру, а там, глядишь, и принять в нее весь мир, чтобы когда-нибудь, может быть, достигнуть конца и покоя. Этим путем шел Будда, им шел каждый великий человек — кто сознательно, кто безотчетно, — кому на что удавалось осмелиться. Всякое рождение означает отделение от вселенной, означает ограничение, обособление от Бога, мучительное становление заново. Возвратиться к Вселенной, отказаться от мучительной обособленности, стать Богом — это значит так расширить свою душу, чтобы она снова могла объять Вселенную.

«В действительности же любое „я“, даже самое наивное, — это не единство, а многосложнейший мир, это маленькое звездное небо, хаос форм, ступеней и состояний, наследственности и возможностей»

Просьба

Твоя рука в руке моей —
Нам слов не надобно ничуть.
Просил ли я когда-нибудь
Любви твоей?

Не нужно мне любви твоей,
Хочу лишь знать, что ты близка
И что лежит твоя рука
В руке моей.

Любовь существует не для того, чтобы делать нас счастливыми.
Я думаю, она создана, чтобы показать нам, насколько мы сильны в страдании и терпении.

Мало кто знает, что душа расцветает только тогда, когда обнажается и жертвует собой.

Мир, весь мир имеет ко мне отношение и вправе притязать на мою причастность к его жизни. Ведь мир с его жизнью был бесконечно больше и богаче, он был полон становления, полон истории, полон попыток и вечно новых начал, он был, может быть, хаотичен, но он был родиной всех судеб, всех взлётов, всех искусств, всякой человечности, он создал языки, народы, государства, культуры и увидит, как всё это умрёт, а сам будет существовать и тогда.

Я всецело погрузился в себя самого и свою судьбу, хотя порой не без ощущения, что речь
Идёт о человеческой участи вообще;
Всю войну, всю похоть человекоубийства
Все легкомыслие, всю грубую тягу к
Удовольствиям, всю трусость мира я сполна
Находил в себе самом.
Я потерял вначале уважение к себе, потом
Испытал даже презрение к себе, я не мог
Делать ничего иного, как только доводить до конца заглядывание в этот хаос.
С надеждой, то разгоравшейся, то гаснувшей,
Что снова обрету по ту сторону хаоса
Природу
Обрету невинность.

Не существует реальности иной, чем та, которая в нас самих.

В тебе самом есть тишина, есть святилище, куда ты в любое время можешь удалиться, чтобы побыть самим собой.

Вы не должны сравнивать себя с другими, и если природа создала вас летучей мышью, вы не должны пытаться стать птицей страусом… Смотрите на огонь, смотрите на облака, и когда у вас возникнут видения и в вашей душе заговорят голоса, положитесь на них и не спрашивайте, угодно ли, понравится ли это господину учителю, или господину папе, или какому-нибудь боженьке! Так губят себя. Так сливаются с толпой и становятся окаменелостью.

Жизнь не арифметическая задача и не геометрическая фигура, а чудо.