Как у многих великих людей до него, похоже его жизнь так и пройдет без славы, только чтобы после смерти возродится великим признанным гением его большого таланта. Ведь интернет вечен и посты живут намного дольше, чем люди. Он это знал, писал по двадцать гениальных мыслей в день и ждал своего часа, будь то при жизни или после. Он хорошо понимал статистику, считая корреляцию между постами как что-то приближенное к единице. Он знал — его время придет! Эта мысль грела его и двигала его вперед, от поста к посту, подогревая его Эго. Он был велик! Он был блогером!

Часы пробили полночь. Мой запрос ещё не до конца обработался, но я уже заметил нечто непонятное. Обычно нейросеть выдавала четыре изображения, которые слегка отличались чем-то друг от друга. Но с экрана на меня смотрели четыре абсолютно одинаковых лица. Дальше больше, когда изображения обрели чёткость, я не заметил ни одного намека на то, что это было артом нейросети: не было ни скрюченных пальцев, ни перекошенных глаз, ни нелепых засветов.

Просто фотореалистичный портрет одного и того же человека. Четыре копии. На вид ему было около тридцати, короткостриженые коричневые волосы прилипли к бледному лбу. Рот искривился в усмешке, будто он собирался рассмеяться над сальной шуткой. На каждом снимке на нём была одна и та же грязная футболка и куртка-бомбер. Он опирался на один и тот же пластиковый столик на одной и той же грязной кухне, и держал одну и ту же идеально отрендеренную банку светлого пива. Его карие глаза-бусинки, казалось, смотрели прямо на меня.