Ну и Слава Богу — на год ближе к краю…
Эвон, как ветрище в поле завывает!
Заметёт, однако, снегом под сурдинку —
Не осилить утром на погост тропинку.
А душа то рвётся — посидеть, побаить,
С праздником поздравить, изгородь поправить.
Пожурить, что редко стал ночами сниться,
Знать, в земле пуховой тебе крепко спится.
Ну, а я, тоскуя, вспоминаю часто.
С утречка сбиралась, да беда — ненастно.
Всё метель сравняла — эка разыгралась!
А ведь на деревне я одна осталась…
Утешенье только — кот, да пёс Трезорка,
Да ещё Петруха, что хрипит на зорьке.
Был и он когда — то справным, голосистым…
Вспомнилось, а ты был лучшим гармонистом…
Собирались девки, чтоб тебя послушать,
Ты ж меня приметил, знать, была их лучше.
Жили друг для друга — Бог не дал сыночка,
В чём-то провинились… Не дал Он и дочку.
А уж как хотелось — семеро по лавкам,
Как у многодетной, непутёвой Клавки…
Спрыгнул Барсик с печки, ластится, котейка,
Малышом был найден, спрятан в телогрейку,
Принесён тобою в новогодний вечер,
До сих пор, Мурлыка, мне болячки лечит.
Спит Трезорка чутко у порожка в сенях,
С ним ты не страшился даже на медведя!
Расползались лапки на ледочке тонком —
Спас его в мороз ты маленьким кутёнком.
Как утихнет вьюга — мигом соберёмся,
Снежной целиною вместе с ним пробьёмся…
Догорают угли — сон сморил бабулю…
Видится ей лето, сенокос в июле.
Пахнет свежим сеном тонко и маняще,
Вновь вернулась в юность — что быть может слаще?
Муж в рубашке белой на стогу высоком,
Тянет к Марье руки — ладный, черноокий…
«Ты прости, родимый, я и рада, только —
Без меня ведь сгинут — кот и пёс Трезорка!»