Для чего мне ты, если я могу встречаться с друзьями в полутемных барах, обсуждать все подряд и смотреть на раздевающихся улыбчивых стриптизерш? Зачем мне ты, если я могу плясать на обочине шоссе с початой бутылкой чего-нибудь покрепче под аккомпанемент гитарного соло в наушниках? Зачем мне ты, если любая, даже самая паршивая жизнь — чуть веселее смерти? Зачем мне ты, если каждый мужчина немного язычник, проходящий мимо идолов, богинь и алтарей собственных устаревающих принципов? Для чего мне ты, когда так легко материться и смеяться, в который раз обещая себе начать жизнь заново? Зачем? Готовить ужин, к которому я никогда не успеваю? Гладить белые рубашки, которые я никогда не ношу? Или чтобы я чувствовал себя любимым и нужным, когда небо стремительно валится на голову, потому что я забыл, что оно держалось на мне? Задаю множество вопросов — себе, тебе, всем подряд, мелом очерчивая вокруг себя диаметр личного. Круг, за который никто не должен ступить. Белый контур тела, лежащего на лобовом стекле остановившейся в глуши машины, тела, сосущего сигарету и бессмысленно пялящегося в ночное никуда. Белый непримиримый контур моего отчуждения, который ты, внимательно выслушав все бессмысленные вопросы, молча стираешь ладонью, садясь рядом.

Зачем послал тебя Господь
и в качестве кого?
Ведь ты не кровь моя, не плоть
и, более того,
ты даже не из этих лет —
ты из другого дня.
Зачем послал тебя Господь
испытывать меня
и сделал так, чтоб я и ты —
как выдох и как вдох —
сошлись у края, у черты,
на стыке двух эпох,
на том незримом рубеже,
как бы вневременном,
когда ты здесь, а я уже
во времени ином,
и сквозь завалы зим и лет,
лежащих впереди,
уже кричу тебе вослед —
постой, не уходи! — 
сквозь полусон и полубред —
не уходи, постой! — 
еще вослед тебе кричу,

но ты меня не слышишь