В моей голове в стотысячный, юбилейный раз пронеслось:
— «Я устал, я устал, ТАК УСТАЛ».
Маленькие строчки и буквы превращались в вихрь, который тянул меня на самое дно…
— «Я устал, я устал, так устал».
Я закрыл глаза, опустился на дно ванной и сделал глубокий вдох…
Какой классный кафель. Голубой, синий, белый.
*** ***
Господь сидел на краю бассейна, опустив ноги в сандалиях на дюйм в воду.
Белый Ангел, как дурак, лыбился, стоя по правую руку от Создателя.
Черный Ангел даже не взглянул на меня, перелистывая какие-то бумаги, поправлял очки.
— Ну, что пожелаешь, сын мой?
Неспешно проговорил Господь.
— Мы тебя внимательно слушаем.
Все трое сделали уж через чур озабоченный вид.
— Что хочу, что хочу?! Да, я прекрасно знаю, что хочу!
— Тогда пойдем на полянку.
Промямлил Белый Ангел.
Оглашай весь список!
Объявил Черный.
*** ***
Белый домик с мансардой, балконом.
Чтобы крыша с красной черепицей, луг, поросший Canada green, зеленый заборчик, со скрипучей калиткой, малюсенький пруд…
Дикая аляскинская снежно-белая толстая лайка, которая знает только меня…
Ты доволен, сын мой?
Спросил Господь.
— Есть еще одна малость…
Черный Ангел ухмыльнулся.
Белый с ухмылкой глянул на брата…
— Полянки будет мало.
Они подмигнули друг другу.
В мгновенье ока мы оказались на вершине холма. Пред нами расстилалась долина.
— Твое слово.
Торжественно произнес Черный Ангел, обращаясь ко мне.
— Мне нужна подруга.
Сказал я, неловко пожав плечами.
Долина перед холмом наполнилась сотнями женщин.
— Её возраст должен быть не меньше 20, но и не больше 40.
Долина опустела на половину.
— Хочу, чтобы она умела готовить.
— Тех, кто не умеет готовить котлеты Де-воляй, телятину по-английски, кордон-блю, кус-кус, глинтвейн и круассаны, бриоши прошу удалиться. Произнес Черный, вычеркивая из списка имена с молниеносной скоростью.
Большая честь женщин куда-то удалилась.
— Она должна быть привлекательной.
Осмелел я.
Черный повел крылом и количество женщин еще уменьшилось.
— Ну… она должна быть умелой в постели".
Часть женщин просто испарилась безо всяких указаний.
— Я хочу, чтобы с ней было о чем говорить долгими вечерами.
Черный вновь стал оглашать список:
— Кто не читал Гомера, Софокла, Эвклида, Шекспира, Данте, Стругацких, Пелевина, Желязны…
— Кто не знает работ Да Винчи, Веласкеса, Микеланджело, Гогена, Родена, Васнецова, Спилберга, Лукаса, Родригеса, Чухрая, Михалкова…
Он читал и читал…
С каждым словом, с каждым произнесенным именем женщин становилось все меньше и меньше…
В долине осталась хромая негритянка и жуткого цвета японка…
— Цветные калеки мне не нравятся.
Произнес я, понимая, в каком положении оказался.
Последние испарились.
Вдалеке у ручья сидела ТЫ,
-ненавидящая домашнее хозяйство,
-никогда не бравшая в руки швабру,
-болтавшая без умолку, когда тишина нужна была как радость жизни,
-и молчавшая в тот миг, когда слова могли согреть душу,
-ненакрашенная, но считающая себя Богиней, самая умная, но болтающая вечно о какой-то хрени,
-абсолютно голая, подставляющая солнцу свою чудесную попу и, как всегда, чем-то недовольная…
Ты ковырялась в земле,
-выкапывала ромашки и плела из них какой-то кривобокий венок,
-примеряла его на голову,
-жутко материлась,
-бросала своё рукоделие,
-подставляла лицо солнцу…
И все начинала сначала…
— Я так и знал.
Сказал Белый.
— Ящик виски опять мой.
Провозгласил Черный.
Господь с улыбкой посмотрел на меня.
Я просто кивнул.
— Я в курсе.
Сказал я.
— Самоубийца.
Сказал Черный.
— Счастливец.
Сказал Белый.
— Да будет такказал Господь.
*** ***
Кто-то яростно стучал в дверь.
Кто-то схватил меня за волосы и вытащил из воды.
На фоне стен своей ванной я увидел Твое лицо… Как всегда недовольное…