— Гм, погоды-природы, зерно-гороно… Залейсьев, ну что за чушь вы мне опять принесли, а?
— А я че, я ниче, пишу-с себе, это… как бы сказать, пописываю, стишки-с
— Да уж вижу, как славно напИсали, ерунда какая-то…Залейсьев, вы, может быть забыли, что у нас журнал надежный. Вы хоть помните как он называется, а?
— Конечно, «Природа и жизнь»
— И выводы какие?
— Гм… Нуу, это, так скать, эээ, нужно про природу бы писать… И жизнь конечно, не обминая стороною.
— Так и пишите, что ль, Залейсьев !
— Так и пишу !
— Так и пишете, ччерт !
— Так и пишу же, ччерт, так и пишу !
— Да где ж ты пишешь, черт ты полосатый, когда твои стихи отменное дерьмо ! (редактор скоропостижно и неожиданно, даже для себя, блюет на стихи Залейсьева)
— Буааа !!! (не вынеся зрелища начинает блевать редактору прямо на галоши Залейсьев)
В этот момент входит Зиночка, секретарша директора журнала. Она, конечно же, незамедлительно блюет, и, задом пятясь в коридор, пытается спастись бегством. Но масса коридорных людей успевают стать очевидцами происходящего самоочистительного акта, начинающего приобретать массовый характер, и тоже, как вы поняли, блюют.
… Последним блевал директор журнала «Природа и жизнь». До него по селектору донесся слух о массовом очищении желудков, и он почти уже спрятался в шкафу, но, как оказалось — в шкафу уже блевала его любовница, Софочка, которую он спрятал с прошлого раза, и забыл про нее вовсе. Почему блевала она — пока что загадка, но до ее решения директору прийдется изрядно проблеваться.