Отбившись от рук ещё розовым детством
И кинувшись в омут главой очертя,
Я жизнь постигал не науки посредством,
А тропами в чащах дремучих плутя…
Не бивши баклуши семь пятниц в неделе,
Ни разу не бросивши тень на плетень,
Сквозь тернии к звёздам, бураны, метели
Я из лесу вышел — замшелый, как пень.
Я из лесу вышел… (Но тут мне не надо
Некрасовских в пику навязывать нужд!
Хотя… На мороз помочиться — награда!
Но лить из пустого в порожнее — чушь!)
Тем боле мальчонка в тулупе овчином
Ни разу не слазив за словом в карман,
Быка за рога взял захватом былинным,
Сказав мне: «- Не ссы на тропу, басурман!»
«-Да камня за пазухой и не держу я!
Мир хижинам куцым и войны дворцам!
Мне труд твой мартышкин до зуева буя…
Вот ты, малолетка, реальный пацан?»
«-А шёл бы ты, барин, глотать ананасы
В мгновение ока и в поте лица!» —
Тихонечко рыкнул малюточка басом
(Да так, что я вспомнил святого Отца!).
Полметра без кепки, аршин усечённый,
Лишь ветер в штанах, от горшка три вершка…
Побрёл он, быть солью земли обречённый,
Быть русскою силой орла — мужика…
За сим оказавшись ни рыбой ни мясом,
Отринув чистейший прозрачный астрал,
Я прям на тропу своим русским фугасом,
Кряхтя по-мужицки, оставил сигнал —
Что, дескать, не дремлет мужицкая сила!
Не сгинула всё ж богатырская быль!..
На снежной тропе что-то явно дымило,
Теплом расплавляя морозную пыль…