Зачем я босая иду по стеклу?
Зачем я внимаю подземному злу?
Зачем меня ворон окликнул в ночи,
А ветер задул огонёк у свечи?

Меня обступает таинственный мрак.
Полощется древнего дерева стяг.
И видно: мигает очами сова.
И слышно: травой прорастают слова.

Сквозь туго затянутый узел небес
Нельзя разглядеть тех, кто был, но исчез.
А в дальнем пределе, за краем земли,
Костры окаянные силы зажгли.

Замедленный Всадник, как плотный туман,
Проплыл мимо, смутным огнём осиян.
И звон колокольный, из бездны звеня,
Смешался со звоном подковы коня.

Вот певчие толпы прошли стороной.
Вот храм громоздят средь юдоли земной.
И в небе восходит, светла и чиста,
Звезда над суровой вершиной креста.

Вот гром прогремел. Всё затихло на миг.
Из пепла таинственный странник возник,
Ко лбу моему прикоснулся перстом
И грудь осенил светоносным крестом,

Холодным туманом прошёл сквозь меня
И канул, как молния, громом гремя.
И снова вокруг непроглядная мгла.
Я дальше иду по осколкам стекла.

Во лбу моём холод. И жженье в груди.
И бездна с боков, и ни зги впереди.
А сзади — я вижу сквозь мглистый покров —
Три волка, что лижут сгустевшую кровь.

Всё выше, всё круче стремится мой путь.
А мне ни устать, ни присесть, ни свернуть.