РАЗБИТОЕ ЯЙЦО
Шарль Перро родился на свет вторым, следом за своим старшим братом Франсуа, который вскоре умер, и эта смерть запомнилась крохотному братцу, как сосущая пустота и острая потеря. По наблюдениям врачей, близнецы представляют собой некое таинственное единство, некое неизученное до конца существо, где парность является решающим условием жизни, а нарушение парности — катастрофой. Порой эта симметрия доходит до абсурда, случается, что, когда одному близнецу удаляют аппендикс, буквально через час подобная операция срочно требуется другому. Короче, перед нами единое психосоматическое и даже сомнамбулическое единство, психическое вещество, где одному близнецу мерещится (в себе же!) близнец другой.
Но как умер братец для сознания ребёнка Шарля?
Очень просто: его съела мать!
Образ смертоносного рта и феномен людоедства стал маниакальным психозом для творческой души Шарля Перро. Вот откуда такой ужас перед едой, зубами и ртом, чревом и женщиной. Любой завтрак — всего лишь отсрочка главного блюда — младенца, то есть тебя, — а аппетит матери неистребим, она ест по нескольку раз в день: в обед, в полдник и ужин, и всё время хочет есть ещё и ещё.
Сказки Перро полны людоедами.
И слуги этого рта: зубы, ножи и вилки.
«Я съем его под соусом Роббер», — требует на ужин людоедка королева-мать маленького внука по имени День в сказке «Спящая красавица».
Внук и соус по имени Роббер — это, по сути, уже не один, а два целых мальчика.
Уже на закате жизни, взявшись написать свою биографию, писатель торжественно открывает её именно смертью брата: «Я родился, — пишет Перро, — 12 января 1628 года вместе с братом-близнецом, который родился за несколько часов до меня и умер спустя 6 месяцев».
Итак, смерть старшего близнеца искалечила детство младшего.
Перро жил, словно яйцо внутри скорлупы.
До 13 лет он был практически чудовищно косноязычен, скован до слабоумия, школьные учителя и колледж Бовэ стали кошмаром его детства, камерой пыток. В первый день учёбы мальчик не смог внятно ответить на элементарный вопрос учителя и назвать своё имя и фамилию. Он смог вымолвить только, что зовётся Шарлем. И замолчал. Тогда учитель был вынужден подойти к его парте и посмотреть тетрадку, где было написано на обложке — Шарль Перро. «Так ты Перро!» — изумился педагог. Он учил трёх старших братьев мальчика, и все они были в числе первых учеников. А этот полный осёл… мёртвый близнец словно покрыл его коркой льда. В ослиной шкуре полуидиота, с огромным трудом выговаривая слова, еле-еле отвечая на вопросы, пугая родителей идиотизмом, проводя долгие дополнительные часы за уроками, Шарль пребывал в таком состоянии почти 14 лет! И вдруг! И вдруг он влюбляется в мальчика по имени Борэн, который был почти таким же несчастным, как он. Борэн был толстяком. Его никогда не принимали в игры. Его дразнили. Он так же, как Шарль, отвечал невпопад. Он был таким же изгоем. Но если Шарля не трогали из-за страха перед старшими братьями, которые приходили забирать Шарля из школы, то толстячок Борэн был куклой для битья.
В один прекрасный день три негодника опрокинули толстяка в грязь после дождя и принялись с хохотом макать его лицо в грязную лужу. И! И тут душа Шарля не выносит мук Борэна. Душа лопается, как лопается страшный нарыв: тихоня бросается на обидчиков друга с дикой яростью. Кусаясь. Размахивая кулаками и выдирая мальчикам волосы. Юные аристократы растерялись, все трое принадлежали к знатнейшим фамилиям Франции, не привыкли к отпору и замерли, не зная, как вести себя в такой ситуации. «Иди домой, — сказал твёрдым голосом Шарль Борэну, — тебя больше никто не тронет».
В этой любви Шарль наконец становится старшим по духу.
Утерянное равновесие восстановлено.
Скорлупа разбита, яйцо — языком речи — вытекает наружу.
Он обретает брата.
На следующий день на вопрос учителя, кто повторит урок из Плутарха, Шарль впервые за пять лет поднял руку и вышел к доске. В насмешливой тишине он без малейшей запинки на прекрасной латыни пересказал огромный кусок из Плутарха. И получил высший балл. С этой минуты до конца жизни Шарль получал в жизни только высшие баллы. Ведь ему пришлось жить за двоих.
Долгие муки судьбы кончились родами одного из самых блистательных людей Франции и Европы. Достигнув зрелости, Перро войдёт в пятёрку самых могущественных государственных чиновников Франции. Он будет третьим после короля Людовика-Солнце.
Но не станем спешить.
Спросим, есть ли в сказках матушки Гусыни подобные превращения, которые пережил в жизни сам Шарль Перро?
Да, есть. И таких метаморфоз целое множество. Вот запечная замарашка Золушка благодаря стараниям феи превращается в сказочную принцессу, является на бал во дворец и покоряет принца. Вот, обернувшись львом, людоед пугает Кота в сапогах, а когда по глупости становится мышкой, сам гибнет в пасти кота. Вот Волк, нырнув под одеяло в постель съеденной бабушки, сам становится бабушкой и поджидает внучку. (Гюстав Доре сделал страшную иллюстрацию к детскому страху: волк в чепце и очках старухи уложил голову на подушку.)
Эти превращения золы в алмаз нередко сопровождает образ отвратительной оболочки, в которую прячется красота.
Пожалуй, самый гадкий образчик скорлупы можно обнаружить в сказке «Ослиная шкура», где дочь короля, нежная красавица, вынуждена прятаться внутри зловонной ослиной шкуры. И каждому герою сказок Перро нужно очень и очень постараться, чтобы проникнуть сквозь отталкивающую оболочку внутрь тайны и обнаружить жемчужину. Так, целых сто лет замок спящей красавицы не подпускал ни одного человека, и только в час, когда срок заклятия феи закончился, страшный терновник расступился перед всадником принцем. Даже фее пришлось изрядно потрудиться над тыквой, чтобы превратить её в золотую карету для Золушки. Добрая крёстная долго вычищала ножом из тыквы ненужную мякоть, чтобы осталась только твёрдая корка.
Перед нами дихотомия: тыква и мякоть, пасть и язык, скорлупа и яйцо. И скорлупа играет с нами в зловещие прятки. Эта игра порождает феномен спрятанной бабушки, которую, с одной стороны, давным-давно проглотил волк и которая — с другой стороны, — затаившись в утробе зверя и напялив на себя эту мерзкую волчью шкуру, караулит любимую внучку, чтобы вонзить в неё острые зубы.