— Киса, я хочу вас спросить, как художник — художника: вы рисовать умеете?

— Мы чужие на этом празднике жизни.

— Дуся! Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном.

-- Товарищи! -- заверещал одноглазый.-- Смотрите все!
Любителя бьют! Шахматисты города Васюки опешили. Не теряя
драгоценного времени, Остап швырнул шахматной доской в лампу и,
ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и лбам,
выбежал на улицу. Васюкинские любители, падая друг на друга,
ринулись за ним.
Был лунный вечер. Остап несся по серебряной улице легко,
как ангел, отталкиваясь от грешной земли. Ввиду несостоявшегося
превращения Васюков в центр мироздания, бежать пришлось не среди дв…
… показать весь текст …

Последним пришел гражданин Кислярский, который, не будучи
дворянином и никогда не служа в гвардейских полках, из краткого
разговора с Остапом сразу уяснил себе положение вещей.
-- Крепитесь,-- сказал Остап наставительно. Кислярский
пообещал.
-- Вы, как представитель частного капитала, не можете
остаться глухим к стонам народа. Кислярский сочувственно
загрустил,
-- Вы знаете, кто это сидит?-спросил Остап, показывая на Ипполита Матвеевича.
-- Как же.,-- ответил Кислярский,-- это господин
Вороб…
… показать весь текст …

На рассвете далеко за городом сидели в овраге уполномоченный и курьер. Они пилили гири. Носы их были перепачканы чугунной пылью. Рядом с Паниковским лежала на траве манишка. Он ее снял — она мешала работать. Под гирями предусмотрительный нарушитель конвенции разостлал газетные листы, дабы ни одна пылинка драгоценного металла не пропала зря. Молочные братья изредка важно переглядывались и принимались пилить с новой силой. В утренней тишине слышалось только посвистывание сусликов и скрежетание наг…
… показать весь текст …

На верхней ступеньке стоял Ипполит Матвеевич Воробьянинов,
черноусый и черноволосый. Глаза его сияли под пенсне довоенным
блеском.
-- Барин! -- страстно замычал Тихон.-- Из Парижа!
Ипполит Матвеевич, смущенный присутствием в дворницкой
постороннего, голые фиолетовые ступни которого только сейчас
увидел из-за края стола, смутился и хотел было бежать, но Остап
Бендер живо вскочил и низко склонился перед Ипполитом
Матвеевичем.
-- У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему
шалашу.
-- Здра…
… показать весь текст …