по сломанным рельсам
мчится все дальше наш поезд
жизни,
колеса стучат неровно,
пейзаж — небеса, да ели,
и видно немного землю, — нам
дырку в полу прогрызли
какие-то люди-крысы, как-
будто мы так хотели,
скрипят на надрыве окна, и тихо нам шепчут стекла,
что скоро приедем, скоро
сойдем на пустой перрон,
и капли дождя ломают, нам
крышу и я промокла,
промокла в вагоне жизни, а вместе со мной вагон,
исписаны стены матом,
обшарпан газетный столик,
то дует из трещин стекол, то душно, а воздух режет,
и тихо в моем плацкарте, так
тихо, что мне до колик
хотелось бы слышать звуки,
но слышу я их все реже,
все реже я вижу небо, все
реже я вижу ели,
лишь только кусок землицы в дыре на моем полу,
а буквы, слова и мысли от жизни такой пьянели,
пьянели и погружались в промерзлую пустоту,
а там, в пустоте, ломались с протяжным и долгим
всхлипом,
но мчал поезд жизни дальше
без экстренных остановок,
и может быть даже завтра,
кого-то найдут убитым,
и может быть даже завтра,
нас выплюнет старый город
по сломанным рельсам жизни
помчится наш поезд жизни,
все дальше и дальше ели
сменяют себя крестами,
и нет в наших душах веры,
нам сердце давно прогрызли
какие-то люди крысы с знакомыми именами.