Так уж случилось, что хочу поведать народу
События 24 апреля 2012 года.
Немного дней тому назад,
Жил-был мужчина, он был рад
Воспитывать троих детей,
Работал, жизнью жил своей.
И был у него младший брат:
Больной, убогий, или свят,
От рака тихо умирал,
И не вставал, а лишь лежал.
В тот день пришел к ним в дом сосед,
Хотел войти туда, ан нет,
Заперта дверь, замок закрыт,
За дверью — только инвалид.
Сосед стучал, ногами был,
Кричал, чтоб тот ему открыл.
Больной поднялся, но не встал,
И на пол с грохотом упал…
* * *
Мой муж пришел домой — и вот,
В больницу брата он везет.
Сбит подбородок, кость торчит,
И вот, врачом уже зашит.
А в тот же вечер муж с дитем
Сказал: «На улицу пойдем».
Ходил, гулял, купил конфет.
Тут встретился ему сосед.
Соседа муж мой попросил,
Чтоб больше в двери так не бил,
Ведь брат с саркомой — что в гробу.
Сосед не внял на ту мольбу.
А почему? Ах да, он пил
В компании таких же рыл.
А тут дружок, не вникнув в суть дилеммы,
Сквозь зубы предложил «решить проблемы».
Поняв, что диалог не состоится,
Муж предпочел спокойно удалиться.
Пошел с двухлетним сыном прочь, того не зная,
Что замысел коварный созревает
В умах ничтожных, что там говорить,
Вся тройка, прекратив на время пить,
Решили врезать, скучно ж так бухать,
С ребенком мужа надо бы догнать…
Однако, не ради скуки
Захотелось почесать им руки.
И бегут вслед за мужем — трое.
Силу-силушку показать — герои.
Первый — сосед, та еще ряха,
Двойным ударом в висок бьет с размаха.
Другой — подсечку, муж упал, сын орет,
Швыряет дитя в сторону (хорошо, что не бьет).
Дальше ногами в голову бьют жестоко, как изуверы, палачи…
Малыш: «Папа, папочка» — бегает вокруг, плачет, кричит.
Муж в луже крови, череп пробит, умирает,
Но бойцам-то этого мало, кровь играет!
И напоследок один, от дури ума хватает,
Нагнувшись, еще и ухо ему протыкает.
Уж после, довольные, идут дальше бухают,
Зная, что от такого практически сразу умирают.
Однако, их изуверства видел человек в годах,
— «Что ж вы, нелюди, делаете?» — ох да ах.
А они ему: «Сиди, дед, на месте, не лезь,
Не знаешь, что ли, кто мы такие здесь?».
* * *
Собрались люди, вызвали полицию, скорую,
Мне позвонили, бегу туда, себя не помня.
Оказываем первую помощь. Вернуть сознание мы бессильны:
Глаза затухают, сгустками кровь течет обильно.
Секунды — как вечность, скорой все нет,
Звоню снова, срываюсь, где ж врачи?
Холодный голос диспетчера:
— «Выехали, ожидай спокойно, не кричи».
Тут один из троицы вальяжной походкой — к нам.
— «Что тут разлегся?», — и все в таком духе — хам.
Спрашиваю, он ли его избивал,
— «Да, вместе с ним», — на соседа пальцем указал.
Вспомнив про фотоаппарат, быстро их снимаю,
Тут и на меня кидаются оба: «Кто ты такая?
Да мы тебя щас отправим следом».
…Вот такой диалог с неадекватным соседом.
Тут подошла полиция, встряла, бить не дали.
Хотя, уже кинулись на меня, хотели ударить.
Приехала скорая. Едем. Реанимация — спасибо врачу.
Хотя, про врача — тема отдельная, он знает, пока промолчу.
* * *
Шестнадцать суток комы,
Трепанация, реанимация,
Травматология, прокуратура, милиция,
Дни и ночи в какой-то прострации.
Ну, слава Богу, вытащили с того света…
А что дырка пять на пять в голове, ерунда все это.
Амнезия. Кто я такая — вообще не знает.
Только лишь имя свое с трудом вспоминает.
А я, между делом, пороги полиции обиваю.
Нет основания, опросить не можем — не возбуждаем!
Тут, понимаете ли, у нас постановленье,
Без экспертизы, личного заявления не примем решенье.
А то, что в реанимации — так это уж вы извините,
Разговаривать не может? Ну как сможет — приходите.
Ну, а если умрет, тогда уж другое дело,
Тогда, мол, и сами напишете, примем смело.
И по-новой, больница, полиция — замкнутый круг.
Уколы, таблетки пригоршнями — лечить недуг.
Плюс последствия, осложнения (считай, что оглох).
Но хоть память более-менее восстановить смог.
Через месяц выписка: все, свободен,
Но снова больницы, диагнозы. И… к работе — годен!
А то, что работа была — интеллектуальный труд,
Так не все ж мозги вырезали — нарастут!
Да, к человеку относятся — будто он скотина.
Что поделаешь, такая вот у нас медицина.
Или регенерации подвержены стали люди?
Короче, приходи через годик, оформим усе на блюде.
А у сынишки малого от увиденного — проблемы.
Заикаться стал от испуга — такая дилемма.
И у другого дитя на фоне стресса, как гром,
Инвалидность. Пожизненно. Увы, неизлечимый синдром.
Тем временем, поздно иль рано, дело возбудили.
Но с 3 мая, по 9 августа обвинение так и не предъявили.
Оснований-то, как не было, так и нету.
Однако, это мы уже слышали, сейчас не об этом.
* * *
Вернусь к началу: приехала полиция, бить не дали.
Однако, никого из свидетелей не записали.
Доблестных сотрудников — аж четыре единицы,
Куда уж, работягам, на 15 свидетелей — не уложиться.
Короче, ни одного на месте не опросили,
Хотя, на момент их приезда, свидетели там еще были.
Потрещали в стороночке с пьяной шайкой «по душам»…
А может работали? Вдруг наговариваю, что «ездили по ушам».
Только после вернулись три пьяных тела,
Пойло в стаканах-то не опустело.
* * *
А теперь про адвоката — продажная шкура.
Выгоду свою знает — губа не дура.
Не денег ради, за идею мужу вызвался помогать,
Но известным образом все повернул вспять.
Итак, виновники тут нам деньги предлагают.
250 тысяч — видно, цену содеянному знают.
А не то мимо кассы, говорят, пролетите,
По-хорошему пока просим, покаялись типа, возьмите.
Адвокат между нами — как буфер обмена.
— «Мне без разницы, с кого деньги брать, до одного хрена,
Деньги — за то, чтоб сказал, типа, сам упал,
И чтоб ответ (положительный!) в воскресенье уже дал».
В воскресенье умирает у мужа брат.
Забыла, лежала в больнице — ушла. Звонит адвокат.
Езда по ушам, решайся, давай ответ.
Муж: «Извини, не до этого, умер брат, нет».
А защитник идейный и эдак, и так,
Да пойми ты, и прочее, мол, дурак.
В общем, он понял, что тут не хрен взять
И подписался соседа уже защищать.
Кодекс чести, видать, писан не для него.
Дети ж, тоже, надо понять, по лавкам — у самого.
* * *
А вечером как-то, войдя с мужем во двор,
Повстречали соседа с дружком: «Есть разговор».
Сейчас важное что-то скажут, уделили внимание.
— «Алла, а у тебя есть два высших образования?»
Я отвлекусь немного, мой дорогой читатель,
Наличие корочки — для меня вовсе не показатель.
«Вернемся же к нашим баранам», тем паче…
Соловьем заливаются, пьяные — как иначе?
Мол, как вы не врубитесь, мы все замнем, подмажем,
Что будет как мы захотим, как скажем.
Да и тебя проще убить, или торгуетесь, сколько хотите?
Ну триста максимум можем дать — берите.
И невдомек им, образованным, в чем тут суть…
Ну хоть бы искорка раскаяния… должна промелькнуть?
И не понять, как это: не надо деньжат,
Другой бы уж взял давно, и был рад!
Тут сосед грудь вперед колесом — словно в бой,
Да у меня шесть войн за плечами, я ж — герой!
Я — офицер, у меня ордена,
И пусть гордится такими, как я страна.
Но вот только — такая штука,
Ты не офицер, ты сука.
Позорят такие, как ты честь мундира,
Где ж твоя честь была, ты му. рило,
Когда на отца с двухлетним дитем кидался,
Давай, расскажи всем, как доблестно ты сражался.
Но мне — не рассказывай про свою честь,
Показал уж на деле, кто ты по-жизни есть!
И даже, допустим, что можно такое простить,
Ни разу ведь с губ не слетело простое «прости».
Где совесть, где честь, в чем геройство твое, герой?
На одного с ребенком втроем — как в бой?
При том, что ведь даже не было повода к драке.
Так не поступают даже бешеные собаки.
Жертву собака неожиданно не настигает.
Она, прежде, чем бросится, рычит, лает,
* * *
Ну что тут добавить, кому интересно,
События реально имели место.
Но за деньги не только совесть можно продать,
И наша полиция должна это знать.
Следствие — дело долгое и тяжкое.
Можно тянуть, прикрыться всякими бумажками.
А офицер написал встречное заявление,
Мол, били, калечили, его, бедного.
Эка бедняга, даже в госпиталь попал,
Но… через суток трое (черешню, спьяну, воровал).
Откуда сведения? Поведал, бывший уже, адвокат.
Дескать, хозяин вышел и врезал: «Попался, гад».
* * *
О какой же совести может идти речь,
Если мрази отмороженные среди нас есть.
И после этого ходят среди людей,
А коли с рук сошло — любого бей!
И… обращусь к свидетелям, вы боитесь
Рассказать, что видели, иль стыдитесь?
Хотя… когда камень — не в ваш огород,
Можно тихонько помалкивать, не раскрывать рот.
Эх, страшно… как не понять? Понимаю, менталитет.
Боитесь — и бойтесь далее много лет!
* * *
Ну вот, почитай, рассказала вам, как было на самом деле,
И вся ситуация описана на личном примере.
Беспредел могут творить всякие гады,
И если денег кому надо сунул — отвечать не надо.
Но скажу напоследок, веревочке не долго виться.
И за содеянное придется расплатиться.
А от вашей скверны лекарства, увы, нету, братцы.
И не дай Бог вашим женам в моем положении оказаться.
Да, и совесть за бабки — не приобретешь.
Если ее нету, то уже нигде ее не возьмешь!
© Алла Колесникова 9.08.2012г.