Он говорил: «Девочка ты моя, мы убежим в солнечный Суринам,
там корабли в бухтах своих стоят и мотыльки бегают по волнам.
Там иногда папоротник цветёт, хочешь себе целый букет нарвать?
Время течёт тихо, из года в год, так хорошо — можно не умирать».

Он говорил: «Девочка, не молчи. Видишь, луна — тонкая, словно шёлк?
В пальцах твоих тают её лучи, да, я с тобой, тише, я не ушёл. Лодку я сам выточил из былин и потому не налечу на риф. Мир наш, увы, соткан изпаутин, может быть, он поэтому так красив?»

Он говорил: «Девочка, жди весны. Это недолго, не навсегда, поверь.
Лучше скажи, что за мечты и сны в доме твоём светлом живут теперь?
Я принесу запах вечерних гроз, жаль, он уже многими позабыт. Очень хочу солнца, луны и звёзд — здесь у меня вечно туман стоит».

Он говорит: «Девочка, как же так?». Твёрдым комком в горле гудят слова.
В доме пустом ходит немой сквозняк, горький декабрь входит в свои права.
Надо бежать, чтоб не сойти с ума, душу до дна выкричать, не тая…

Он всё смотрел в пасмурные дома и повторял: «Девочка ты моя»