(Философская драма в двух актах и одном метафизическом обвинении)

Логлайн:
Обвиняемый в совершении преступления заявляет, что он лишь робот, зараженный общественными «вирусными программами», и требует оправдания, вынуждая суд решить: является ли человек автономным создателем своей судьбы или всего лишь исполнителем чужого кода.

Синопсис:
Максим Прозоров, талантливый, но глубоко разочарованный молодой человек, стоит перед судом по обвинению, характер которого остается за кадром, но подразумевает серьезное нарушение общественного порядка. В своей защите он потрясает зал заявлением: он не виновен, потому что он — всего лишь «робот», в которого общество и окружение «запустили вирусные программы». Он утверждает, что человеческая природа изначально добра, а зло — это привнесенный, внешний код. Максим мечтает быть «аналогом робота», запрограммированным только на добро.

Прокурор Вера Николаевна Сталь, воплощение прагматизма и беспощадной логики, отвергает эту метафору, указывая на неизбежность человеческой уязвимости перед «вирусами», независимо от их происхождения. Она настаивает на личной ответственности.

Адвокат Игоря Павловича Светлов, сам будучи философом в душе, пытается перевести радикальную метафору Максима на язык юриспруденции. Он не отрицает совершение действия, но защищает «человеческую модель» как добрую по своей сути, обвиняя в преступлении «программное обеспечение»: установки, шаблоны, стереотипы и клише, которые диктует социум.

Пьеса исследует фундаментальные вопросы свободы воли, природы добра и зла, границ индивидуальной ответственности и роли общества в формировании личности. Суд превращается в арену для метафизической битвы, где приговор должен быть вынесен не только человеку, но и самому человеческому состоянию.

---

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

• СУДЬЯ (ЕЛЕНА ИВАНОВНА СОВЕСТЬ): Около 55 лет. Усталая, но с острым, проницательным умом. Её манера говорить выдает привычку к глубине, скрытую за рутиной.
• ПРОКУРОР (ВЕРА НИКОЛАЕВНА СТАЛЬ): Около 40 лет. Безупречна в костюме и аргументах. Её голос — стальной, безжалостный к слабостям.
• ОБВИНЯЕМЫЙ (МАКСИМ ПРОЗОРОВ): Около 25 лет. Худощав, с горящими, почти фанатичными глазами. Одежда простая, но аккуратная. В его позе есть нечто от пророка, нечто от безумца.
• АДВОКАТ (ИГОРЬ ПАВЛОВИЧ СВЕТЛОВ): Около 50 лет. Интеллигентный, с легкой сединой и задумчивым выражением лица. Его речь витиевата, но проникновенна.
• СЕКРЕТАРЬ: (голос за кадром или статист).

ДЕКОРАЦИИ:
Зал судебных заседаний. Минималистичный, почти стерильный. Стол судьи на возвышении. Столы для Прокурора и Адвоката. Стеклянная кабина для Обвиняемого, символизирующая его отстраненность и изоляцию. Над столом судьи — большой, пустой экран, на котором иногда проецируются абстрактные символы или фрагменты кода, едва заметные.

---

АКТ I: КОД И ДЕФОЛТ

(Сцена освещается. Зал суда. СУДЬЯ сидит за столом. ПРОКУРОР и АДВОКАТ за своими местами. МАКСИМ в стеклянной кабине. СЕКРЕТАРЬ едва слышно печатает.)

СУДЬЯ: (Голос ровный, но с едва уловимым напряжением.) Мы продолжаем рассмотрение дела Максима Прозорова. Обвинение, как было заявлено, предъявлено по статье… (делает паузу, просматривая документы, как будто пытаясь найти что-то несуществующее) …но характер защиты Обвиняемого требует особого подхода. Господин Прозоров, вы настаиваете на своей позиции?

МАКСИМ: (Голос звучит через микрофон, чуть искаженный, отстраненный, как из другого измерения. Он смотрит прямо на Судью, но его взгляд будто проникает сквозь стены.) Ваша честь. Я не виновен. И я не лгу. Потому что я — не та сущность, которая совершила инкриминируемые мне действия. Та сущность была лишь телом, исполнителем чужой программы.

ПРОКУРОР: (Встаёт. Её движения точны и выверены.) Ваша честь, подсудимый в очередной раз пытается увести нас от сути дела в область метафизических спекуляций. Мы здесь не для философских диспутов, а для установления фактов и вынесения правосудия. Обвиняемый, Максим Прозоров, является биологическим человеком, Homo sapiens, и, следовательно, несет полную ответственность за свои действия. Никаких «роботов» или «чужих программ» в его теле, согласно экспертизе, не обнаружено.

МАКСИМ: (На его лице появляется тень разочарования, но не отчаяния.) Это потому, что вы ищете не там, Прокурор. Вы ищете железо и провода, а должны искать код. Я говорю не о механической, а об аналоговой программе. Мы все рождаемся как чистые, потенциально добрые машины. С прекрасным, отзывчивым «железом» — телом, инстинктами, способностью к эмпатии. Но с первого вздоха, с первого крика нам начинают запускать программы. Программы общества, семьи, рекламы, новостей. Программы, которые говорят: «Будь сильным», «Возьми своё», «Будь как все», «Бойся». Это вирусы. Они искажают наш изначальный, добрый код. Они пишут поверх него, переписывают его. И когда человек совершает ошибку, преступление… это не он виноват. Это вирус.

ПРОКУРОР: (Холодно, с легкой усмешкой.) Значит, по вашей логике, все преступники — невинные жертвы «вирусных программ»? А общество — это злонамеренный хакер? Это удобная теория, господин Прозоров. Очень удобная для тех, кто не хочет нести ответственность за свой выбор. Вы пытаетесь отрицать существование свободной воли.

МАКСИМ: Свободная воля — это иллюзия, когда вокруг тебя миллиарды строк кода, диктующих каждый твой шаг, каждую мысль, каждое желание. Когда твой «выбор» — это лишь реакция на внешнюю команду. Я хочу быть аналогом робота, чтобы во мне были только хорошие, чистые программы. Эмпатия. Сострадание. Творчество. Без вирусов агрессии, жадности, зависти.

ПРОКУРОР: (Делает шаг к стеклянной кабине, её голос становится еще более пронзительным.) Не обольщайся, Прозоров! Даже если бы вы могли создать такой стерильный, «добрый» код, этот мир все равно найдет способ. Всегда найдется тот, кто запустит в тебя какую-нибудь вирусную программу. Не снаружи, так изнутри. Через зависть к чужому чистому коду. Через желание сломать то, что идеально. Человеческая натура, какой вы её называете «железом», несовершенна, она уязвима для любых инъекций. Не бывает абсолютно неуязвимых систем. Идеальных программ. Идеальных людей.

(Максим отшатывается, его взгляд становится растерянным. Его горящие глаза на мгновение тускнеют. СЕКРЕТАРЬ перестает печатать. В зале воцаряется напряженная тишина.)

Голос наставника: (Глубоко внутри Максима, как шепот из-под земли, сухой и циничный.) Вот так, Прозоров. Она права. Никакой стерильности. Пыль и грязь везде. И внутри тоже. Ты не исключение. Ты — такая же программа, как и все. Просто ты думаешь, что лучше. Это тоже вирус.

(Максим сжимает кулаки, борясь с внутренним голосом.)

АДВОКАТ: (Встаёт. Его голос, поначалу тихий, постепенно набирает силу, наполняясь интеллектуальной страстью.) Ваша честь. Мой подзащитный, Максим Прозоров, не отрицает своих действий. Он пытается донести до нас нечто гораздо более глубокое. Он говорит не о техническом, а о философском уровне ответственности.

(Адвокат подходит к стеклянной кабине, кладёт руку на стекло, разделяющее его и Максима, символически преодолевая барьер.)

АДВОКАТ: Наш диалог был о том, что я защищал человека как «модель». Я говорил о том, что это не вина человека в его изначальной, чистой форме, а вина установок, программ, шаблонов, стереотипов и клише, которые ему навязывает общество. Я тебе говорил, Максим, что человек — как модель, как базовое устройство — добрая и хорошая. Виновато Программное обеспечение, которое нам инсталлируют, и типичные сценарии-установки, по которым мы принуждены жить. Я об этом речь вел. (Он поворачивается к Прокурору.) А так, Прокурор Вера Николаевна, вы правы. Вы абсолютно правы в том, что абсолютной неуязвимости не существует. Но это не отменяет факт, что модель может быть изначально доброй. Я это рассказал, Ваша честь, чтобы объяснить: человек-модель — добрая и хорошая, а виноваты плохие программы и плохие установки, которые мы вынуждены запускать. Мы не всегда выбираем, какой файл откроем.

ПРОКУРОР: (Её голос снова обретает стальную твердость.) Но человек, господин Светлов, в отличие от робота, может перезаписать код. Может выбирать. Может сопротивляться. В этом и заключается его ответственность. В этом его свобода. А отрицать это — значит, отрицать саму суть человеческого бытия и возможность правосудия.

СУДЬЯ: (Медленно поднимает глаза на Адвоката, затем на Прокурора, и наконец, на Максима. На её лице — глубокая задумчивость. Её взгляд словно сканирует не только зал, но и саму ткань реальности.) Суд… (она делает паузу, подбирая слова) …должен не только установить факты, но и понять мотивы. И если мотивы коренятся в столь глубоких философских вопросах… то и приговор не может быть однозначен. Мы переходим к прениям сторон. Господин Светлов, вы готовы доказать, что «человеческая модель» была так сильно скомпрометирована «вирусами», что утратила свою способность к свободному выбору?

(Адвокат кивает, его взгляд полон решимости. Максим в своей стеклянной кабине смотрит на Судью. В его глазах снова вспыхивает тот фанатичный огонь, но теперь в нем смешались отчаяние, надежда и глубокая, почти неземная грусть. Он понял, что его борьба только начинается, и что судят не только его, но и сам код человечества.)

(Занавес медленно опускается, но вопросы остаются висеть в воздухе, словно неслышимые строки кода, ожидающие исполнения.)

Авторское примечание: Эта пьеса — это не просто судебная драма. Это аллегория на современное общество, где информационные потоки, социальные сети и медиа формируют нашу личность сильнее, чем мы хотим признать. Являемся ли мы хозяевами своего «Я» или лишь продуктом «программ», запущенных извне? Этот вопрос, заданный в школьной программе, заставит новое поколение переосмыслить свою свободу и ответственность в эпоху, когда цифровой код слился с кодом человеческой души.