Ревёт «Град» за холмом, как зверь в неволе,
Дрон кружит — электронный шершень зла.
И льётся кровь на выжженное поле,
Где брат на брата поднял два ствола.

Кричат «ура» и «слава» — с двух сторон,
Один язык, но смыслы так далёки.
Отцы и деды — общий их патрон,
Одна Победа, общие истоки.

Кто прав? Кто виноват? — не нам судить.
Политики делили карты мира.
А матери — им слёзы лишь излить
За сыновей, что стали жертвой тира.

В окопе — крест нательный на груди,
По ту — такой же, в грязь зарыт окопный.
Две матери — им не уснуть в ночи,
Рыдают матери над цинком, хохочет дьявол злобный.

О, Господи! За что такая плата?
Зачем стреляют в зеркало своё?
Благослови не пулемёт солдата —
Благослови прозрение его!

Чтоб увидал в прицеле — не врага,
А брата, что кричит на «и» и «ы».
Чтоб бросила дрожащая рука
Калашников охочий до войны.

Победа — не в захвате городов,
Не в километрах выжженной землицы.
Победа — в том, чтоб сквозь туман веков
Суметь обняться, глядя в лица.

Тому, о Боже, силу ниспошли,
Кто первым бросит автомат к ногам,
Кто скажет: «Хватит крови на Земле!
Прости меня. Прощаю я и сам».

Кто через трупы, через боль утрат,
Через «своих» и «наших» ложный крик —
Протянет руку: «Милый, милый брат,
Прими мой поцелуй. Прости. Я всё постиг».

Не в танках победивших — Божья воля,
А в сердце, что сумело не убить.
Не славу жать на выжженном от крови поле,
А научиться, Господи, любить.