Я — таинственный уличный костюм. Не тот, что блещет в витрине дорогого бутика, и не повседневная форма, что изо дня в день несёт на себе отпечаток одной и той же жизни. Я — тёмно-серый пиджак, помятые брюки, когда-то белая, а теперь сероватая рубашка и галстук, завязанный небрежным узлом. Мой мир — это запахи пыли, выхлопных газов и дешёвого парфюма, прикосновения тысяч чужих рук, что гладили, мяли, поправляли меня. Я — оболочка, сосуд, вместилище несчётного числа историй, которые проживались внутри меня, пока я висел на плечах очередного незнакомца.

Когда-то я был частью чего-то важного. Возможно, свидетелем большой сделки, тайной встречи, или, быть может, немого прощания на вокзале. Я видел амбиции и разочарования, страх и надежду. Мой мир был миром ролей, которые люди играли, надевая меня, словно вторую кожу. Я был элементом маскарада, где каждый стремился что-то показать, что-то скрыть.

Я видел мир глазами чужого облика. Это мир, где внешний вид — это щит, где ткань моих волокон запоминает каждое напряжение, каждый нервный жест, каждую каплю пота от страха или волнения. Я — хранилище чужих эмоций, безмолвный исповедник.

Я видел, как меня носили студенты на собеседования, художники на вернисажи, мелкие чиновники в попытках произвести впечатление. Я чувствовал их неуверенность и их браваду, их робость и их дерзость. Мой мир был калейдоскопом человеческих душ, скользящих сквозь мои рукава и штанины.

Я слышал тысячи обрывков разговоров. Шёпот признаний, обманчивые обещания, сухие приказы. Все они проникали в мои нити, оседали в складках, становясь частью моего вечного молчания.

Однажды, когда вечерние сумерки уже раскрасили небо над городом, я висел на плечах очередного, ничем не примечательного человека. Он остановился у стены старого дома, казалось, высматривая кого-то. Его руки нервно поправляли галстук — мой галстук. Потом появилась девушка. Она была яркой, лёгкой, её платье развевалось на ветру. И мой носитель, весь напрягшись, шагнул к ней.
 — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — донёсся до меня его голос. Я почувствовал лёгкий тремор в его груди, смешанный с запахом нерешительности и… чего-то более тёмного, что уже не раз оседало в моих тканях. В этом звуке не было изящества, только грубая, навязчивая энергия.
Мои потрёпанные лацканы, казалось, напряглись. В воздухе вокруг нас сгустилась невидимая, но ощутимая тревога, которую я так хорошо знал. — Ты что? Никогда! Руку из-под юбки убери! Ааааааа? — крик девушки, пронзительный, полный ужаса и ярости, ударил меня, как физический удар. Каждый шов, каждая нить моего тела задрожали. Я, костюм, который был создан, чтобы прикрывать, придавать солидности, вдруг стал свидетелем того, как обнажаются самые примитивные, отвратительные инстинкты. Мой носитель замер. Его рука, спрятанная под складками моей ткани, была застигнута врасплох.

В тот миг я, таинственный уличный костюм, понял, что моя роль — не только покрывать. Моя роль — впитывать. Впитывать не только пот и пыль, но и стыд, и страх, и гнев. Этот крик был такой разрушительной силой, что он мог бы разорвать не только мои нити, но и самую ткань иллюзий, что люди носят на себе. Я хотел бы соскользнуть с его плеч, убежать от этой постыдной сцены, но я был лишь тканью, привязанной к его телу.

Девушка убежала, её шаги быстро стихли. Мой носитель, тяжело дыша, опустил голову. Я почувствовал, как его плечи поникли, как в нём поселилось отчаяние, смешанное с яростью. Он постоял немного, потом резко развернулся и пошёл прочь, растворяясь в темноте переулка.

А я остался. На нём. Мой мир, мир таинственного уличного костюма, теперь был не только миром ролей, но и миром позора. Я, который был свидетелем стольких личин, теперь нёс на себе отпечаток открытой, отвратительной правды.

И я продолжаю быть. Меня снова снимут, бросят на стул, потом, возможно, наденет кто-то другой. Мои швы будут расходиться, ткань — протираться, но я буду продолжать впитывать. Впитывать запахи, звуки, эмоции. И я буду хранить в себе этот крик — как напоминание о том, что даже самая идеальная оболочка не может скрыть истинной сущности человека. Потому что даже самый таинственный уличный костюм, видевший всё, знает: самые глубокие тайны — не в его карманах, а в сердцах тех, кто его носит. И я буду верить, что однажды, возможно, меня наденет человек, чьи прикосновения будут чисты, и чьи намерения не будут вызывать такой пронзительный крик ужаса. — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — засмеялся молодой человек. — Главное, чтобы костюмчик сидел! — засмеялась девушка. — Вам купить мини-юбку? — засмеялся молодой человек. — А как ты догадался? — засмеялась девушка.
И они пошли в магазин покупать девушке одежду.