СВО
Февраль. Донбасс. Блиндаж.
Глина мёрзлая, сырость и холод,
Печка буржуйка чадит по углам.
Третьи сутки без сна, я ещё молод,
Я б поспал, да приказ — по местам.
Над землёй — небо серое, низкое,
Снег с дождём, и опять наледь сверху.
Руки к автомату примёрзли, и близкое
Кажется далью. Держусь. Не до смеха.
Письмо от жены — в кармане нагрудном,
Фотка дочки — четыре годика ей.
Обещал вернуться — к весне, к её дню рождения.
Вот весна всё не ближе и реальность темней…
Ночью — атака. Команда негромкая:
«Приготовиться. Выдвигаемся. Вперёд.»
Сердце бьётся, но твёрдо и стойко —
За спиной миллионы. Страна за мной ждёт.
Бежим пригнувшись, сквозь разрывы и трассы,
Свет осветительных. Грохот. Земля — столбом.
Рядом Санёк, Димон, из Донецка Тарас —
Мы друг друга прикроем. Прорвёмся. Пробьём.
А в перерывах — чай из котелка,
Сигарета на троих, анекдот про политику.
Смеёмся — значит, живы пока.
Значит, есть ещё порох. Есть воля. Есть выдержка.
Думаю ночью: зачем это всё?
За что воюем, за что умираем?
Но вспоминаю: за дом, за жену, за дочь, за её Смех детский. За то, чтоб она не узнала про край…
За землю эту, политую кровью дедов,
За правду, пусть её трудно понять,
За то, чтоб после — в мирное лето
Сын мой мог спокойно поспать.
Устал. Да, устал до предела.
Хочу домой — к теплу, тишине, простыням.
Но надо доделать дело.
Иначе зачем мы здесь? Зачем счёт этим дням?
Товарищ упал — накрыло осколками.
Тащим в блиндаж, перевяжем, бодрим.
«Держись, брат, медик уже едет с колонной!»
А он шепчет: «Передай маме… воевал… не сказался больным…»
Февраль. Донбасс. Окоп.
Война — это грязь, кровь, боль и усталость.
Но мы стоим. Там русофоб.
Потому что иначе — нельзя.
Потому что за нами — Россия.
Шаг назад — никогда!