___ Стоишь порой в деревеньке, слушаешь, как ветер гудит в проводах и в голову лезет: а как же они, предки наши, без этих проводов жили? Да и слова у них другие были. Совсем другие. Жилистые, корявые, из самой гущи жизни вырубленные.
___ А теперь? Все не по русски. Даже новый российский мессенжер на иностранный лад назвали — MAX. Прошло то, век с гаком, а язык, будто река новое русло пробила.

___ Вот, к примеру, ВУЙ. Слышишь? Здорово звучит: «Вуй!» А это всего-то дядя по матери, брат материн. Просто. А нам уж и невдомек. Дядя, он и в Африке дядя, скажете. А вот поди ж ты — не всякий дядя ВУЕМ был.
___ Или возьмем ЕНДОВОЧНИК. Ну, подумаешь, пьяница. Ан нет! Это ведь охотник до пива да браги, до посиделок долгих. От ЕНДОВЫ — посудины медной, штофной. Не просто «выпивоха», а знаток, ценитель, с посудой своей! Слово-то какое емкое, уважительное даже.
___ А ВЫДЕНЬ? Рабочий день, будень. Не «рабочая смена» казенная, а ВЫДЕНЬ! Будто выдалбливаешь его из суток, этот день трудовой. Сильнее звучит, правда?

___ ХУХРЯ — та ещё умора! Нечеса, растрепа, замарашка. Не «грязнуля» какая-то, а словно одуванчик взъерошенный. И ХУХРИТЬ — значит, растрепывать, клочить. Ну чисто про меня поутру!
___ МИМОЗЫРЯ — это вам не просто «раззява». Это безалаберный, нерасторопный, зевака. Тот, кто мимо зыркает, а дела не видит. Знакомо, а? Таких и сейчас хватает, а слова-то настоящего нету!
___ СТРАНЬ. Не «чудак» или «странник», а именно СТРАНЬ! Чужаки, странные люди, непонятные. Словно тенью легли они на дорогу деревенскую. Отдельно стояли, отдельно жили.
___ ОРАТЬ — пахать! Землю рвать для посева. Не кричать, а дело делать! Корень в «мелиораторе» живет, а само слово, словно сохой по сердцу.

___ А вот ещё — РОССТАНИ… Эх, слово-то какое! Перекресток двух дорог. Место, где расходятся пути. Где надо выбор делать. Не «развилка», не «перепутье» — РОССТАНИ! Тут и расставание, и судьба, и тоска. Как в песне старой.
___ БОЖЕДОМ… Сторож у кладбища, у скудельницы. А потом и одинокий человек так зваться стал. Жуть какая-то святая в слове этом. И грусть.
___РЮМА — плакса, рева. Не «нытик», а именно РЮМА! Звукоподражание чистой воды. Слышишь, как всхлипывает?
___ БАБАЙКА — да не страшилище ночное! А весло цельное, плотом правящее, или чурка для игры! Вот тебе и БАБАЙКА! Руль судьбы деревянный.
___ ГОЛОМЯ — открытое море вдали от берега. Или давно. «Он ушел в ГОЛОМЯ» — и пропал, значит, и давно это было. Ширь и время — одним словом.
___ МИЗГИРЬ — паук, тарантул. Или слабосильный человек, плакса, мозгляк. Живое, цепкое слово. Страшно. и жалко.
___ ХИЖА — осенняя слякоть, мокрая погода, дрябня. Не «дождь со снегом», а именно ХИЖА! Самое нутро промозглой осени.
___ СКРИН — сундук, ларец. Не «ящик», а СКРИН! Словно скрипит по-особенному, открываясь. А ТАРАСУН — это вам не просто сивуха, а очищенная кумышка, молочная водка перегнанная! Чистейший дух!

___ Помните, АЗОВКА? То ли русалка, то ли дух лесной, что бает страшные сказки у костра, путая путников. Ее голос — будто шелест листьев в темноте. Ее ищут, но не находят. Она — сама память, что уходит в БАЛАГТУ, в трясину забвения, уводя за собой последнюю БАСУ нашего языка — его дикую, первозданную красоту.
___ Слова-то какие были! Каждое, будто топором из цельного куска дерева вырублено. Каждое — образ, характер, судьба целая. А теперь? Заменили их слова гладкие, казенные, стертые, зачастую иностранные. Как монеты старые, потеряли чеканку. Иной раз и высказаться нечем — все слова чужие, не наши.
___ В ЗАГНЕТКЕ души теплится еще жар, но уже нечем его раздуть. НАМАЛЕ их стало — мало, скудно. Вот и молчим порой, глядя в ту самую ХИЖУ за окном, на РОССТАНЯХ жизни своей стоя. Словно вышли на само ЖИЛО, в чисто поле, а за спиной — пустота. Или РЮМИМ тихонько по тем словам, что В ГОЛОМЮ ушли.
___ Безвозвратно.
Остались только БОЖЕДОМЫ языка родного поминать, перебирая старые ДЕСТИ пожелтевших слов, как берестяные грамоты.
___ Эх… А Азовка всё бает свои сказки на дне озера, да некому уже слушать.