Как страшен день без тени, без следа,
Бесхитростный, как подтвержденье правил,
Который не придумал, не прибавил,
Звезд не сорвал. Расстрелян без суда.
Сквозной, как прочерк. Прожит —
сутки прочь!
И за живых ему схватиться нечем…
Ни замыслом, ни строчкой не отмечен,
Вот он глядит, переходящий в ночь,
Верхушки мнет остатками огня
И правосудья требует с меня.

1964

Но день есть день — нет четности в любви!
Вот хоть поэты — как подчас пытались
Припомнить ту, с кем спать легли…
А женщины до гроба похвалялись
Их страстью.
Но лишь те сквозь звездный чад
Шли с Беатриче по веков ступеням,
Кто заставлял поэтов по ночам
От боли плакать.
Не от наслажденья.

Молчу.
Не то чтоб не умею
Сказать…
Не то, что б не хочу.
Молчу
От ярости,
Немею
От нестерпимости…
Молчу.

Что я люблю?
Так, без запинки, с ходу?
Сквозь листья — солнце,
Тишину с утра,
Большое небо
И большую воду,
И тяжесть слова
На конце пера.

Бывает так: живешь в неволе —
В безвыходной сердечной боли.
Потом, бывает, минет срок,
И боль уйдет, как дождь в песок.
И волен ты, как ветер в поле,
Но… жаль тебе сердечной боли.