Я — уличный ветерок, неистовый и тихий сразу, как смена сезонов на фасадах домов. Я дую между углами, подшивками вывесок и чашками кофе, и вижу город теми же глазами, которыми мы видим смену пейзажей — через вибрацию воздуха, запах дождя и чужие истории, которые шепчутся в карманах прохожих. Я не принадлежу никому и каждому, но каждую минуту становлюсь свидетелем того, как люди держат свои границы и распрямляют плечи, когда мир пытается пройти сквозь их судьбы.

Вчерашний вечер подарил мне особый ряд сцен. На перекрёстке, где светофор как дирижёр держит должный темп жизни, шла девушка. По её шагу можно было понять: она знает, куда идёт, и зачем идёт. За её спиной эхо города, звуки чьих-то разговоров, ритм шагов. Я, ветреный наблюдатель, подхожу ближе, чтобы увидеть мир её глазами — не глазами прохожей, а глазами того, что дует через стены, окрашивает лица в движение и превращает всякую мелочь в песню ветра.

В этот миг рядом появился молодой человек. Его голос разрезал вечеровой воздух, звонко и как бы невинно, но в нём звучала просьба, которая могла бы принадлежать каждому: «Девушка, можно познакомиться?» Мне кажется, он уже думал, что город подыграет ему — и город подыграл бы, если бы не я. Девушка остановилась ненадолго, и её взгляд прошёл от лица к витрине и обратно, ловя на себе отражение чужих глаз и собственного решения. Я не могу сказать, чем именно её пугают — может, тем неуютным знакомством или тем, что в этом городе славно умеют ошибаться оба: и тот, кто просит, и тот, кто отвечает.

Она ответила коротко и резко — не потому что, любит обижаться, а потому что знает цену слова, и не хочет, чтобы она стала началом чего-то лишнего. Ветер поймал эти слова на лету, обрисовал их в воздухе, и они зашуршали по крышам и оконным рамам, будто шепот страницы, которую кто-то торопливо листал. Неприличный жест, который часто идёт рука об руку с попыткой вторгнуться в чужое пространство, не получил здесь ни шанса: ветер, кажется, отвёл его черту и вернул законные границы девушке. Я не видел всего в деталях, но почувствовал: её решение быть на стороне своей свободы стало сильнее любого резкого притязания.

Я подумал: мир велик не потому, что он огромен, а потому, что в нём столько мест, где можно быть услышанным — если ты умеешь слушать и себя держать уверенно. Я подул мягко и мягко отступил, чтобы не мешать её шагу. Где-то люди расходились по домам, где-то собаки вели дневной обход квартала, где-то вечерний тёплый свет лез на стены, как будто окрашивая город в новые краски.

Ветер — не судья и не герой, он просто движется. Но именно он подсказывает людям, что страх можно прогнать, что границы можно отстоять не криком, а спокойной устойчивостью. Я вижу, как девушка идёт дальше — с поднятой головой, с лёгким любопытством к миру и с чувством, что её путь один, но город по пути ей подмигивает из своих лампочек и витрин.

Я сделал ещё один круг по крышам, затем опустился к прилавку с горячим чаем, где пахло мятой и свежесваренным кофе. Там людям проще вспомнить о тепле и мелочах: улыбках продавца, детских голосах, аргументах за каждодневный выбор. И снова я, уличный ветер, стал свидетелем того, как мир идёт дальше — не без боли, не без страха, но с тем ощущением, что каждый имеет право на своё пространство и своё имя. — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — переспросил молодой человек. — Ты что, не видишь? Можно! Какая хорошая погода! Свежий ветерок! — засмеялась девушка.
Но молодой человек чего-то вдруг испугался и убежал.