Знаете, такая тема, наверное, сегодня назрела — траст Бога. Бог не воюет за стороны, он за истину, он за милость, он за справедливость.

Бог не участник конфликтов, он судья над ними. Но если Бог действительно с кем-то, тогда зачем продолжается война?

Почему нет мира, если победа на стороне праведника?

Если кто-то кричит «С нами Бог» и идёт убивать, грабить, искажать истину — Бог молчит.

Вообще, друзья мои, вот если бы Бог действительно был бы на чьей-то стороне, война бы давно закончилась. Вот вы уж поверьте.
[…]

Те, кто был на моей планёрке, когда я говорил о предстоящей территории июня, я предупредил, что этот период времени удивительно сочетает в себе много взрывчатых веществ. То есть я сказал так, что сам воздух буквально пропитан пироксилином, и это не только тополиный пух, из которого когда-то делали взрывчатые вещества, а может быть, и сейчас делают.

Когда сочетается вот такой год, когда невероятно высока активность растительного мира, когда невероятное количество озона в атмосфере, которое является сильнейшим окислителем, когда солнце очень высоко над горизонтом, мы попадаем в ситуацию, когда наша интуиция резко снижается, когда мы начинаем жить исключительно в моменте, на эмоциях, и вот под этим бешеным солнцем, которое выжигает всё и вся, у нас подскакивает тестостерон, и наша агрессия достигает весьма высокого уровня.

И тогда мы забываем о Боге, мы забываем о последствиях, но при этом мы ссылаемся на него во всех случаях, когда происходят такие катастрофы.
[…]

Есть несколько строк, которые описывают ветхозаветный образ ангела, который сказал-- я не помню, кому он сказал, но он сказал так: «Я пришёл не за кого-то, а от Господа».

Он ясно указал: Бог не участник конфликтов, он судья над ними.

Но мы же в последнее время очень часто слышим такую фразу «С нами Бог». И эта фраза звучит для многих как боевой клич, как религиозный штамп.

Но вот если вдуматься так поглубже, она вовсе не о том, что Бог занимает чью-то позицию. Это не об идеологии, это о соответствии, о внутреннем состоянии.

Бог с тем, кто сохраняет в себе его образ, даже если он в меньшинстве, даже если он не победитель, даже если он не признан.

К сожалению, история говорит о том, что вот этот лозунг «С нами Бог» — это вовсе не лозунг для оправдания насилия.

Это формула внутренней честности, то есть сохранил ли ты его образ в себе.

Но, к сожалению, сегодня мы уже повторяем это. Уже это было во Вторую мировую. И сегодня опять «С нами Бог» нередко становится казусом Белли — поводом к войне.

При этом стороны приписывают себе право на истину, считая, что Бог действует через их армию, через их идею, через их месть.

Но, вы знаете, но если Бог действительно с кем-то, но тогда зачем продолжается война?

Почему нет мира, если победа на стороне праведника? По сути, продолжение конфликта — это духовный диагноз. Обе стороны не прошли экзамен. По сути, это уже не война истинных с ложью, а война ложной уверенности и ещё и с большей гордыней.

А Бог, он не участвует в таких сражениях. Он рядом с тем, кто не предал его образ себе, вот, кто искал правду и милость его, даже если он остаётся в меньшинстве.

Вот если взять историю Израиля и Иудеи, когда это были два разных государства, история показывает: даже богоизбранный народ терпел поражение, когда отступал от закона.

Так и сегодня: ни имя народа, ни герб и ни священная книга решает, с кем Бог.

Вопрос решает соответствие поступков закону Бога, образу и духу.

Если кто-то кричит «С нами Бог» и идёт убивать, грабить, искажать истину — Бог молчит? Бог молчит. Но его молчание, оно громче любого лозунга.

Поэтому, наверное, продолжение войн, а не исход, нередко является судом, а не поддержкой Бога.

Вообще, друзья мои, вот если бы Бог действительно был бы на чьей-то стороне, война бы давно закончилась. Вот вы уж поверьте.

Но продолжение конфликтов в этом мире, оно говорит о необходимости преобразования всех противоборствующих сторон.

Просто надо понимать, что Бог не поддерживает победителя, он остаётся с верными ему.

И опять же, вот если взять историю Израиля и иудеев, она показывает, что точно так же народы, прикрывающиеся религией, но совершающие ошибки, ну, по сути, отступление от закона Бога в беззаконии, они теряют его покров.

Потому что Бог отходит не потому, что наказывает, а потому что Его доверие утрачено.

Почему я сказал, что, по сути, это и есть траст Бога? Вот когда человек говорит от имени Бога, но действует не по закону, а исключительно из своих страстей, да? Вот тогда и рождается эксцесс исполнителя.

У меня в календаре такие дни всегда помечены, и в религии такое возможно, а вот в религии, это термин из уголовного права, он принимает форму фанатизма.

Вот когда Давид, нарушив закон, стал причиной гибели, так и современный человек, прикрываясь вот этой фразой «С нами Бог», может стать орудием разрушения.

И вот такой религиозный эксцесс — это когда доверие Бога, может быть, грубое слово, но, наверное, оно правильное, извращается доверие Бога в мандат на насилие.

Почему так происходит? Почему возникает вот такая глухота к Богу?

Ну, исходя из первых строк, ответственность за грехи до третьего, четвёртого колена, по сути, это глухота, это эпигенетический сбой.

То есть поколение, оторванное от закона, вследствие ошибок предков и собственных ошибок теряет способность слышать Бога.

То есть глухота может быть эпигенетическим следствием ошибок предков. Люди перестают видеть связь между действием и последствием.

Понимаете, нам легко связывать падение с гравитацией, но никак невозможно связать с внутренней духовной поломкой.

Истинно, если говорить «С нами Бог» — это когда мы с ним в уме, в сердце, в поступках.

И сразу возникает такой вопрос: ну что же делать глухому? Люди теряются, потому что не слышат голос Бога в привычных формах. Ну, вот если сейчас взять и просто послушать проповеди обычные, стандартные проповеди, неважно, какая религия.

И как же они звучат, эти проповеди! Я не знаю, как для других людей, но я вам скажу так, что для меня они звучат как некая архивная риторика.

А язык молитвы, он реально кажется наивным. Огромный поток информации, дезинформации мешает человеку услышать себя, не говоря уж о Господе. Себя не слышит человек. А люди воспринимают духовный язык прошлого как продукт несовершенного мышления.

Мы же считаем себя умнее, чем те, кто были до нас. А раз это продукт несовершенного мышления, а значит, он не имеет силы.

Вот отсюда возникает и утрата связи. Но, тем не менее, даже в глухоте можно начать слышать. Не ушами, а вниманием.

Все ждут, поднимая очи к небу. Не ждать откровения надо, а начать диалог. Первым замечать закономерности, замечать знаки, замечать свои внутренние вопросы. Вот что нужно делать. С себя начинать.
[…]

Я неслучайно сказал эпигенетическая глухота, а потому что я исхожу вот из этого старого догмата. В начале было слово, поэтому я и говорю, что у нас такая проблема. Но, тем не менее, даже в этой глухоте можно начать слышать.

И не ушами, а душой, по большому счёту.
И именно поэтому я говорю, что не надо ждать каких-то откровений. Вот. Нужно начинать. Нужно ставить честные цели, и нужно следить за последствиями своих поступков.

Даже если у тебя нет вот такого ясного канала связи. Но у тебя же есть совесть. Кроме этого, есть природа, есть сны, есть искусство, есть сердце.

Вот через них Бог говорит: и если человек делает первый шаг, небо приближается, природа с нами говорит.
[…]

Природа даёт знаки нам до войны, она даёт знаки до пандемии, до распада — их можно было видеть, и их видели, но понимали ли их?

Вот, допустим, перед Первой мировой войной там были серьёзные аномалии климата. И упал Тунгусский метеорит. Перед Первой мировой войной, перед пандемией испанки упал метеорит.

А, допустим, что произошло после падения Челябинского метеорита? Да всё то же самое. И там, и там катастрофы. Но катастрофы, с одной стороны, они и как некая ответственность за ошибки.

Я бы не сказал как наказание. Я же говорю, Бог не наказывает, мы сами себя наказываем. И эти катастрофы — это как следствие проигнорированного этого предупреждения, понимаете?

То есть не сразу наступает пандемия. Вот пятнадцатого февраля тринадцатого года упал метеорит в Челябинске, а четырнадцатого началась пандемия?

Нет, у нас было время на исправление, но мы же знаки не читаем. Хотя в Библии написано: знамения на небе даны для информации. Меняйте свою позицию, меняйте свое мировоззрение.

Вот и Тунгусский, и Челябинский метеориты — это такие зеркала эпох. Оба — небесные крики, оба перед кровью, оба перед задымлением разума.

Для меня это было настолько очевидно, но люди бежали ко мне, когда узнали, что я из Челябинской области, они бежали ко мне с телефонами, показывая, как падает метеорит и совершенно не задумываясь о том, почему он падает и для чего.

Мир сначала получает шанс — метеорит, а потом диагноз — пандемия, а потом суд, войну. Вот так.

Но мы же не видим эти знаки, мы не обращаем на них внимания. Нас интересует вот этот клип. Как круто! Смотрите, какие суровые челябинские мужики: просто опускают з-защитный козырёк, э, перед лобовым стеклом и едем дальше. И никто в мире не реагирует на эти вещи. Все забыли, что было сказано несколько тысяч лет назад в этой книге.

А сейчас мы кусаем локти, но сейчас мы пытаемся выжить. А кто выживает-то? Выживают не те, кто сильнее. Выживают те, кому доверяет Бог.

Мы уже говорили о благословении Бога. Это духовный траст. Ну и, соответственно, канал ответственности.

Даже если человек не слышит Бога напрямую, но если он не предал себя, он остаётся под этим покровом.

То есть здесь, знаете, благословение равно доверию, а доверие равно выживанию.

И вот те, кто несёт в себе этот капитал, они становятся таким живым символом. Бог через них продолжает верить в человечество.

Я вот не знаю дату рождения этого парня, который выжил в страшной катастрофе в Индии. Один из огромного самолёта. Может быть, я когда-нибудь узнаю и по дате попытаюсь понять, что это за человек.

Но при этом я знаю дату рождения индийского миллиардера, который погиб во время игры в поло, которого укусила пчела. Залетела ему в рот, анафилактический шок, мгновенная смерть.

И я тогда, когда я увидел это сообщение, я подумал ну, вероятно, рождён, скорее всего, в год кабана. Скорее всего. Ну, в общем-то, так и оказалось. Он семьдесят первого года. И самое интересное, что за три дня до ухода он написал интересные несколько строчек, которые говорят, что всё-таки он задумывался об этом мире, о вечности. Буквально за три дня до ухода. Мы все ходим под Богом.

Да. На персональном конце света. Все мы ходим под Богом, и мы не знаем, что будет и как будет. Но в любом случае, если мы реально понимаем, что закон Бога является основой выживания не только отдельного человека, но и цивилизации в целом, тогда у нас не будет ни войн, ни катастроф, ничего. Потому что общественный траст, он, конечно, самый надёжный.

Но ещё раз повторяю, эта работа — это не просто некий режим ожидания, это не значит, что если ты сам по себе живёшь по этому закону и тебя ничего не должно касаться вокруг, это не означает, если ты живёшь по закону, ты не должен допускать, чтобы рядом с тобой жили не по закону.

Ты же любишь человека, если ты живёшь по закону, так спасай того, кто проваливается в ад, спасай цивилизацию, ту микро цивилизацию, которая рядом с тобой.

Я много говорю на эти темы, конечно.
И иногда мне кажется откровенно, что звать людей к закону Божьему, ну, такой напрасный труд.

Вот ты говоришь, а тебя и не спрашивают, и не понимают. Ты молишься за прозрение глухих, а они не слышат. Вот у меня реально такое ощущение иногда бывает, что вот я стою у двери, за которой все уже вот ждут звонка на перемену. Вы знаете, как учитель в конце урока спрашивает: вопросы есть? Нет вопросов?

Сейчас же звонок! Надо бежать, куда-то бежать. Ой, ну конечно, разве кто-то будет спрашивать, если никто не напомнит? А урок-то вот он. Урок-то вот он идёт, урок-то ещё нужен.

И поэтому я говорю: разве глухой заговорит, если он не услышит хотя бы раз, хотя бы через вибрацию своей кожи? Я, конечно, не обязан менять всех, но всё-таки я думаю, что я отвечаю за то, что мне было открыто.

Я вот это понял, и поэтому я с вами, и я вам говорю. Пусть даже никто не слышит, не слушает. Но в любом случае эта истина сохраняет пространство от окончательной тьмы.

Я ни в коем случае не нарушаю вашу свободу, свободу других людей, когда говорю. Я просто отзываюсь на тот призыв. И возможно, когда я что-то вам говорю, меня услышит хотя бы один. Возможно, он станет тем, кто услышит за десятерых. Поэтому делаю то, что должен, даже если никто не просит.
[…]

Это год, когда каждый сам за себя. Вот.
И поэтому, даже если мы каждый сам за себя, но в любом случае, вот здесь нужно уже про себя думать, что с тобой, Бог.

И фраза эта, конечно, звучит мощно.
Но ещё раз говорю не использовать её как лозунг — как идеологическую броню, мы обсуждали с вами это сегодня, потому что на деле эта фраза должна означать внутреннюю честность, а не религиозную принадлежность.

И вы должны понять, друзья мои, что Бог не участвует в войнах флагов. Он на стороне истины, даже если она никому не выгодна.

Вот это тоже нужно понимать. Бог действует руками человека, но через высочайшую степень свободы. И поэтому я неслучайно сказал: при свободе есть тонкая грань эксцесс исполнителя.

А фанатизм — это уже искажение. Потому что фанатик — это не Бог, это человек, говорящий от его имени.
[…]

Вы знаете, очень многие люди реально не знают, что делать. Многие люди считают, что нужно прямо слово в слово повторять молитву, не понимая до конца её смысл, не понимая, допустим, если русский человек, современный человек читает молитву у нас в церковнославянском языке, вот, то ему очень сложно прочувствовать силу этой молитвы, потому что он не знает очень многих слов, очень многих терминов.

Если, допустим, другой человек думает, что, наверное, я делаю какие-то неправильные вещи. То есть многие люди к молитве относятся как, как к некому ритуалу из Хогвартса, да, как к заклинанию. И это тоже неверно. Это никакое не заклинание, это же просто просьба.
[…]

Многие реально не видят знаков.
И если говорить о моих рекомендациях, ну, я бы назвал это, знаете, молитва глухого к Богу, глухого не в прямом смысле слова, а в смысле того, что человек в силу эпигенетики не слышит Бога, не видит знаков.

Но тогда человек должен так и сказать, он должен так и сказать: «Господи, я не слышу тебя, я не слышу тебя не потому, что не хочу, а потому что не умею. Потому что я вырос среди информационного шума и потому что я унаследовал эту глухоту, потому что мне из прошлого передали страх вместо веры, ритуал вместо любви.

Мне передали текст вместо откровения.
Я вот здесь, я не прошу грома с неба, грома и так достаточно. Я просто прошу тишину, в которой ты заговоришь со мной, и я услышу. Я не прошу чудес, а я прошу знак, который пойму. Научи меня замечать и научи видеть в обычном тебя. И сделай мой слух живым. Может быть, пусть даже если не сейчас, когда я стану готов к этому, но я очень прошу, не проходи мимо. Я не хочу быть глухим».

Ну, хотя бы так попросить. Дело в том, что это должно быть очень искренне, это должно быть прямо из самой глубины вашей души, потому что всегда в нашей душе есть тождество с Творцом, который даёт нам возможность войти с ним в резонанс и быть услышанным.
[…]

Вы понимаете, тут не обязательно повторять, у каждого есть свои слова.
Я, допустим, чувствую это так: кто-то чувствует совершенно по-другому. Это эпигенетика, и от неё не денешься. Это наука, пока ещё наука будущего.

Да, мы приближаемся к этим открытиям потихоньку, совершенно не спеша, потому что, ну, сама наука это тоже догма. Мы из науки уже сделали религию, и очень сложно многим---людям, которые занимаются наукой, уйти влево или вправо от этой научной колеи.

Очень многие не находят в себе силы, допустим, сказать о том, что есть что-то ещё. Не каждый человек от науки такой смелый, как Наталья Бехтерева. Далеко не каждый. И эта смелость, она же вырабатывается. Это не физкультура, это совершенно другой подход.

У каждого есть возможность обращаться к Богу в любом случае, в любом. Неважно, какие мы грехи совершили — вольные или невольные, бедные мы или богатые. Вопрос только касается, как мы это богатство заработали. Тем более что мы, по сути то, знаем, как мы заработали свою бедность. Но многие не знают, как они зарабатывают своё богатство.

Можно ли быть богатым? Можно, конечно. Можно быть богатым настолько, насколько твоя душа позволяет чувствовать Бога. То есть должен быть баланс, и его нельзя нарушать.
[…]

Ребята, мы живём в такие времена, что пора уж нам задуматься. Я как-то в одном из эфиров говорил, что время сжимается и расстояние временное между историческими событиями невероятно уплотняется, невероятно уплотняется.

И то, что происходит на планете, это совершенно не случайная история. Все эти катаклизмы и катастрофы, землетрясения, изменения климата — это далеко всё неслучайно.

Я реально понимаю, кто на что учился. Когда, допустим, смотрю какие-то ролики, где происходит какое-то событие, я очень редко слышу слово «О Боже» или «О Господи». Чаще я слышу мат. Так. Даже мама я редко слышу. Когда очевидцы какого-то события что-то записывают на свой телефон, чаще я слышу мат, и это меня страшно огорчает.
[…]

Надежда есть всегда, и доверие Бога есть всегда. Я думаю, найдётся на нашей Земле более десяти праведников ещё. Ещё найдётся.
[…]

Поэтому, друзья мои, просто соотносите свою жизнь, свои действия и бездействия с этим законом, тогда будет всё хорошо. Пусть не с вами, но однозначно у тех, кто будет после вас.

У тех, кто, ну, кто сейчас, вот когда вы смотрите на своих детей, они же приносят радость. Вот вспомните просто их, вот сейчас прямо вспомните своего ребёнка, своего внука, внучку. И всё. И вы уже улыбаетесь, и они кажутся вам идеальными. Большинству из нас они кажутся идеальным.

Мы так устроены. Нам только бы научиться на всех людей смотреть как на своих детей. Вот как Бог на нас смотрит. Тогда всё будет хорошо.

Всего вам доброго, друзья мои.
До новых встреч.