Юрию Лукачу
__________________________
Над седой литературой ветер тучи собирает.
Меж имён, веков и жанров восседает Переводчик,
всем чужой и всем подобный.
То закапываясь в прозу, то выискивая рифмы, он творит —
и тучи слышат радость в праве брать чужое.
Это — право вдохновенья!
И терпенье, и призванье, и уверенность в изданьях
слышат тучи в этом праве.
Романисты тихо стонут, меж редакциями бродят
и готовы по дешёвке рукопись продать скорее.
И поэты тоже стонут — им, поэтам, недоступно
нынче сборник напечатать — цены страшные пугают.
Журналюга хитро прячет тело жёлтое в газетах…
Только гордый Переводчик реет смело и свободно
над словесностью высокой!
Все мрачней и ниже тучи опускаются, как рубль,
но зато взлетают цены к высоте меж двух дефолтов.
Переводчик с криком реет, обложившись словарями,
как стрела, пронзает тексты:
слава Богу, вон их сколько!
Вот он носится, как демон, искушённый во языцех, —
и смеется, и рыдает…
Вместе с Чосером смеется, вместе с Байроном рыдает!
В эпигонах — чуткий демон — он давно убогость слышит!
Он уверен, что не скроют тучи классику, не скроют!
Ветер воет. Гром грохочет.
Синим пламенем пылают стаи жалких рифмоплётов.
Время ловит их останки и в своей пучине топит.
Поделом! — чтоб не писали…
Только смелый Переводчик
нависает в кабинете над ушедшими веками
и, в уме считая слоги, в упоенье повторяет:
— Вот уж всех переведу я!