Лет через пять, коли дано дожить,
 Я буду уж никто: бессилен, слеп…
 И станет изо рта вываливаться хлеб,
 И кто-нибудь мне застегнет пальто.
 Неряшлив, раздражителен, обидчив,
 Уж не отец, не муж и не добытчик.
 Порой одну строфу пролепечу,
 Но записать ее не захочу.
 Смерть не ужасна — в ней есть высота,
 Недопущение кощунства.
 Ужасна в нас несоразмерность чувства
 И зависть к молодости — нечиста.
 Не дай дожить, испепели мне силы…
 Позволь, чтоб сам себе глаза закрыл.
 Чтоб, заглянув за край моей могилы,
 Не думали: «Он нас освободил».