Последние странички дневника москвички бальзаковского возраста. Заглянем?
(Пародия на сериал «Женщины бальзаковского возраста» с Меньшовой в главной роли).
— Ты сегодня чудесно выглядишь! Давай, покатаемся?
— Я согласна, — разочарованно ответила я, и вдруг он стал быстро раздеваться. Возможно, я не обратила внимания на запятую в его словах. Но сильно возражать я не стала, даже вообще не стала.
Отъехали мы совсем недалеко, когда, совсем некстати, раздался звонок в дверь.
«Муж!» — пронеслось не столько в голове, сколько по всему телу. Пришлось натяг заменять зазором.
— Натягивай! — прошипела я, бросая ему на этот раз трусы и стараясь попасть в свои.
«Мы репетируем постельную сцену в условиях, приближённых к боевым», — импровизировала я на ходу, не исключая необходимости пожертвовать своей грудью по-матросовски.
— О, ты меня никогда ещё так не встречала! — переступая порог, говорит родной, целуя не в губы, как обычно, а грудь. Пока он снимал туфли, я решила ввести его в курс дела, вернее, сбить с предполагаемого курса.
— У меня для тебя сюрприз, надеюсь, приятный.
В шахматах этот приём называется рокировкой, когда короля уводят в тень.
Ни в коем случае не спрашивать, почему он так рано пришёл, и на его сюрприз ответить своим.
— Меня, скорее всего, утвердят на главную роль в сериале!
— Наконец-то! Не будешь маяться днями одна в доме.
— А я вовсе и не одна, — надеюсь, он успел застегнуть все пуговицы.
— Вот, знакомьтесь, продюсер сериала Вениамин Валерианович, а это мой любимый муж Иннокентий Илларионович.
Сказать, что В. В. похож на новые ворота, я бы не рискнула, а вот И. И. в этот момент здорово смахивал на барана, причём не только внешне: он почему-то слегка попятился и начал негромко блеять.
— Не теряй лица, дорогой, ничего недостойного здесь не произошло, — пришла я ему на выручку,
а заодно и себе, — просто в моей роли есть несколько постельных сцен, против откровенности которых я возражаю. Мы обсуждаем этот вопрос, и немного погорячились. У нас, людей искусства, богатое воображение, и, в общем-то, … ты пришёл вовремя.
А этот приём называется жертвой пешки для достижения желанной цели. Никогда не думала, что шахматная стратегия найдёт своё воплощение в будничных делах. Вот так и не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Одно я не учла — муж играл в шахматы лучше меня. Он съел мою «пешку» и не подавился, а только пришёл в себя.
— У меня, слава Богу, тоже воображение не убогое. Хотелось бы знать, в какой момент вакханалии я припёрся.
Ну вот, уже хорошо. В рыбалке такая ситуация называется «рыбка на крючке»: документов у В. В. он проверять не станет, сценарий тоже, его уже больше интересуют, как и всех мужиков, подробности. Рыбалкой я не увлекаюсь, но начёт рыбку съесть …
— Да вы что, за кого вы меня принимаете? — наконец-то очухался и В. В. — Да у меня таких … знаете… отбоя нет!
Ну, это уж слишком! Неужели он так испугался за свою шкуру, что решил пожертвовать моей? А я тоже хороша, доверила этому проходимцу самое дорогое — свою репутацию. Да, перевелись рыцари в наше время, и даже ещё раньше. Может, я и сама поверила, что он киношник, а ведь толком не знаю, кто он такой. Так что, поделом мне.
(продолжение следует).
.
Какой-то умник утверждает, что жизнь — это не то, что с нами происходит, а то, как мы к этому относимся. Вот занималась я сейчас прелюбодеянием (слово-адвокат!), но это только физика, а как я к этому отношусь? Получаю удовольствие! Значит, всё в порядке? А если вдруг этот дневник прочтёт муж и постарается меня переубедить, и преуспеет в этом, тогда жизнь должна перевернуться с ног на голову? А как же удовольствие? Рехнуться можно.
И кто придумал этих мужей! Жили бы люди сами по себе, встречались бы по желанию или не встречались бы, кто как. Всё это гримасы большого города: мораль, репутация, имидж и прочая мура. Вот первобытникам было хорошо, им только мамонты мешали жить. Мамонты повымерли, так им на смену пришла мораль, и ещё неизвестно, что хуже.
Что-то потянуло меня на философию, старею, что ли? Уж столько лбов об неё разбивалось, покрепче моего, а люди до сих пор не достигли уровня первобытных, да уже и не достигнут никогда. Но вернусь к своим баранам.
Один из них, вроде обиженный, быстренько ретировался, оставив меня один на один, вернее, один на одну с другим. А этот другой превращался в разъярённого бугая, и всё это на мои хрупкие плечи. Впрочем, на его голове мне виделись ветвистые оленьи рога, а никак не бычьи. Хорошо ещё трельяж в спальне, не то увидел бы он себя в зеркале, сразу смекнул бы, что к чему. Но всё это виртуальные придумки, а муж, объелся груш, вот он, живой, передо мной, разъярённый. Видимо, придётся супружеские отношения менять на рыночные (т. е. базарные). Но вот знает ли супруг реальные цены, это ещё вопрос. Сто, а то и 200 зелёных за ночь, надолго ли его хватит? Имею в виду глубину его кармана. Немного смущает меня то, что и я должна буду соответствовать.
— Милый, как прошёл твой день, что новенького? — как бы не замечая его состояния, как бы проявляю интерес к его делам.
— Ты мне лучше скажи, с каких это пор ты в моём доме устраиваешь стриптиз для посторонних мужиков? Я, твой муж, и то давно не видел тебя нагой.
— Так зачем остановка? Мне не многое осталось снять, чтобы предоставить тебе такую возможность.
— Ты что, записала меня в посторонние?
Да, в логике ему не откажешь. Ничего, у нас есть, как говорят мужики, своя, женская логика.
— Ну что ты, ведь я тебя ещё и обедом кормлю.
— Хватит, спасибо, сыт по горло. Я иду в ресторан, можешь меня не ждать.
Дверью можно было и не хлопать, не велика беда. Скатертью дорога.
Хотя, по правде говоря, меня всё это настораживает: а вдруг развод? А что, если — вот же дурацкие мысли иногда приходят в голову — нанять киллера? А что, мой милый переписал всю недвижимость на меня, дом, дача, машина — всё на моё имя, иначе в Думе не усидишь. Надо будет перетереть всё это с подругами. Нинка, та сразу на дыбы, она у нас идейная, это ясно, а остальные пристальнее посмотрят на своих мужей, уж я то их знаю.
Да, и вот ещё что, придётся этот дневник сжечь, так что, дорогие мои, дочитывайте, и … в камин.
Come in the fireplace. А говорят, рукописи не горят, ещё как горят! Вот и последние странички …