ЧЕЛОВЕК НА ПЕРЕКРЕСТКЕ
Этот странный случай произошел с моей хорошей подругой минувшим летом. Я сама до сих пор не могу понять, что же с ней произошло, впрочем, как и те, кому Оля набралась смелости рассказать о случившемся. Оля — человек открытый, честный, и врать совершенно не умеет. Да и такими вещами не шутят. Постараюсь изложить рассказанное ею как можно понятнее и проще.
Этим летом сессия немного затянулась на факультете — мы учимся на одном, только на разных курсах и даже специальность та же — и практика у Олиной группы проходила почти в самом конце июля. Практика фольклорная. Многие из читателей вполне представляют, что это такое, для не знающих же расскажу: ездишь по деревням, опрашиваешь разных бабушек и дедушек и записываешь с их уст песни, приговорки, колыбельные, частушки и прочее из раздела устного народного творчества. Занятие весьма увлекательное, но утомительное — многое приходится записывать, иногда зарисовывать. Правда, в последнее время преподаватели, руководители практики, разрешают записывать на диктофон в телефоне и фотографировать.
Так вот, Оля поехала на практику в одну глухую деревеньку, в районе старинного села Л**. Деревеньки там совсем крошечные и живут там одни пожилые люди. В деревеньке той, в рядок-другой домиков, с церквушкой и речушкой неподалеку, у Оли жила дальняя родственница — седьмая вода на киселе, как говорится. Она у неё пожила пару деньков, походила по местным бабулькам, набрала несколько десятков записей и даже получила подарок от пожилой соседки, ярой охотницы ходить по грибы — бокоушу (корзина, которая носится через плечо). И решила возвращаться домой с чувством выполненного долга.
Вышла после полудня — нужно было пару километров топать по дороге через лес и тогда уж выйти к перекрестку дорог. Там остановка. Автобус, едущий в центр, ехал из Л** и останавливался у этой остановки около четырех часов дня, а следующий был лишь в восемь вечера.
Шла девушка медленно — она полноватая, а еще была жуткая жара. Солнце так и палило, проникая сквозь негустые кроны деревьев. Когда Оля к остановке вышла, то проводила взглядом уезжающий в даль белый пазик. С досады чуть не заплакала. Идти обратно — смысла и желания не было. Поэтому Ольга села у покосившей остановки прямо на сумку, вытянув ноги и обмахиваясь тетрадкой. Стрекотали кузнечики, шелестела листва. Изредка мимо или по перекрестной дороге проезжали поблескивающие на солнце легковушки. Оля все поглядывала то на часы, то на дорогу. Пить хотелось неимоверно и девушка чуть потягивала взятую с собой колодезную воду, набранную в небольшую пластиковую бутыль. Рядом с ней лежала плетеная бокоуша, которой было и уютно, и не одиноко. Оля ей даже позавидовала.
Вот прошел час с лишним — жар солнца пошел на убыль и стало не так жарко. Оля побродила, разминая ноги, обошла вокруг остановки — пыльной, с облупившейся краской, изломанными скамьями и раскаленной за день от солнца. Потом снова решила снова сесть, и вдруг видит — идет по дороге, по самой обочине, человек. Вроде мужчина, одет во что-то темное. Идет так медленно и чуть прихрамывает. Ольга напряглась — она одна совсем, вечер близится, кругом лес… И ко всему этому мало ли нехороших людей на свете белом бывает. Всматривается, а сама уже вещи подхватила и к остановке на всякий случай отошла. А этот мужчина перекресток пересек и еще более приблизился, и остановился неподалеку, почти у того самого места, где девушка сейчас сидела. Ольга стоит, бокоушу к себе прижимает, будто круг спасательный или бронежилет, и на мужчину искоса поглядывает. Высокий, просто одет, в легкой куртке, темноволосый. Мужчина осмотрелся и прямо к девушке направился.
— Автобуса ждете? — спрашивает. Спокойно, без любопытства, просто так.
— Да — кивает Ольга, а сама нервничает потихоньку.
— Печально — кивает тот и вздыхает — Ждите. Верно, еще долго стоять будете?
— Нет — решила Оля соврать на всякий случай — минут через 20−15 будет.
— Печально — повторяет незнакомец — Тогда ждите. А я пойду.
И тут действительно он уходит — по обочине, так же прихрамывая и идя так же неторопливо. Идет, будто сам не знает куда.
Ольга недоуменно смотрела ему вслед некоторое время, а потом снова села на траву и снова стала в одиночку слушать кузнечиков. Лишь через минут 15 посмотрела туда, куда ушел мужчина и увидела лишь далекую отдаляющуюся точку…
Подруга моя совсем измаялась, — перелистала тетради с записями, перечитала методичку по практике, послушала музыку на телефоне. И почти уже позабыла о том странном незнакомце, как видит — идёт, он же, и снова оттуда же, откуда шел! Оле даже сначала показалось, что ей это мерещится. Но нет — именно он снова пересекал перекресток, прихрамывая и глядя перед собой.
Девушка недоумевала — как же такое возможно! Но мужчина снова поравнялся с девушкой и негромко спросил:
— Автобуса ждете?
— Д-да, я же вам говорила! — удивленно отозвалась подруга, ничего не понимая.
— Печально — мужчина кивает и снова вздыхает — Ждите. Верно, еще долго стоять будете?
— Не знаю — растерялась Оля — прошлый не приехал.
— Печально. Тогда ждите. А я пойду.
Ольга замерла, а мужчина снова пошел вдоль по дороге, туда, куда ушел более получаса назад… Ей казалось, что он сейчас пройдет метров сто или двести, потом заскочит в лес, пройдет им обратное расстояние и снова выйдет из-за перекрестка… Мысль казалась нелепой. Зачем ему это надо было? К тому же, он хромал, и бежать через лес… Хотя он мог притворяться… Оля ничего не понимала и лишь смотрела мужчине вслед. Тот шел и шел, пока снова не отдалился, превращаясь в черную точку и не пропал с поля зрения…
Через полчаса повторилось то же самое… Опять тот же разговор, и опять этот человек уходит вдаль…
Оле совсем не по себе, она все бродит у остановки, губы кусает. Вроде боятся нечего, а жутко как-то. Кузнечики все громче стрекочут. Солнце к горизонту клонится.
И видит — снова он идет, снова подходит к девушке и все той же фразой «Автобуса ждете? «начинает разговор. Оля только сидит и глазами хлопает и даже вымолвить слова не может. А мужчина… Будто сам с собой говорит и все тоже самое. Спокойно так… И все так же неторопливо уходит вдаль, по дороге.
Не знаю, каково бы мне было после этого, но Оля перепугалась не на шутку. Понять не может что происходит, нервничает, боится в ту сторону, откуда он приходит, смотреть. Вцепилась в сумки и маячит у остановки. А время все тянется и тянется… Вот уже половина восьмого. Ветер шумит, на дороге совсем никого, Светло еще, а жуть неимоверная…
И вот из-за поворота автобус выезжает — пыльный пазик с зелеными полосками, почти пустой. Как она тогда ему обрадовалась! Тот подъезжает к остановке, Оля чуть ли под колеса к нему кидается, вся трясется от волнения, ждет пока водитель двери откроет, а сама все вбок глядит… И…
Идет. Снова он. Хромает. И торопится, торопится, торопится. И смотрит. Чувствует Оля, где-то глубоко в подсознании, что если сейчас он с ней успеет заговорить — что-то нехорошее будет.
Едва дверь распахнулась, она — скок в автобус, и вперед, на сидение подальше. Села, вздохнула с облегчением, за кошельком потянулась… И будто вот черт дернул посмотреть в окно. Смотрит — человек этот, стоит неподвижно у остановки и смотрит на неё. Руки по бокам безвольно висят, на лице тени залегли. Сам не шевелится и смотрит так, что дрожь пробирает.
Автобус тронулся и поехал, Оля к водителю с денежкой и обратно. Из окна видит, что мужчина все у остановки стоит, обернувшись, и вслед автобусу смотрит.
Когда из лесной полосы выехали, подруга моя подуспокоилась, хотя нехорошо на душе как-то. Все в голове голос незнакомца — спокойный, лишенный эмоций.
Бабулька, лет семидесяти, на соседнем, — через проход — сидении, все поглядывает на неё и спрашивает:
— Внучка, чего ты бледная такая? Прям сама не своя. Плохо тебе, что ль? Болит чего?
— Да нет, — отзывается Ольга, обрадовавшись, что хоть отвлечься можно — Просто привиделось мне что-то.
— Что, внучк, плохое? — заинтересовалась пожилая женщина — Тебя как мукой осыпали.
Оля не выдержала, да и рассказала бабульке про странного мужчину. Так перекрестилась и покачала головой:
— Ох, деточка, если б он четвертый раз заговорил с тобой, то с собой увел бы. Вместе с ним бы ходила так! Ох, девонька!
— А кто ж это был, бабуль? — испугалась и растерялась одновременно Ольга, пододвигаясь на край сидения.
— А кто знает, внучк! — все крестится женщина — Нехороший кто-то, не живой он точно… Перекресток-то знаешь, дурной славой пользуется. В старину убивцев всяких на перекрестке вешали и закапывали, что б они, дух их грешный, запутался, и не нашел дороги к людскому жилью. Может и ентот, прости господи, убивец, али нечистый… Повезло тебе, девонька…
Оля молча кивнула, и сама перекрестилась. И правда, повезло.