Изрядно повиляв и так и сяк
близ выморочных весей заполошно,
упёрся
долгий Бабиновский Тракт
лбом
В Кремль и Верхотурскую Таможню.
Дорожная обмякла кутерьма.
Стоит жара, в которой много лени.
Лишь гладят
измождённые дома
дыханьем
милосердные сирени.
Не уступая в пенье соловью,
бодливо
до колен
кузнечик взвился.
И всё вокруг такое Дежа вю,
что даже странно, что не здесь родился.
Печально
Долю ткёт в углу мизгирь,
мол, сожалеет под молитву, молча,
что утомился женский монастырь
в тяжёлом белокаменном платочке.
В моей душе пульсирует тоска,
как некая кладбищенская треба: —
что Струги отражавшая
Река
сегодня отразит
Пустое Небо.