…Священник умер на глазах у тети Зарины. У него была ремиссия. Он хорошо себя чувствовал, даже поел. Тетя Зарина впервые за долгое время улыбалась и даже смеялась, довольная, что последний отвар дал такой результат. Было как-то очень хорошо — солнечный, нежаркий день. Священник (мама не помнит, как его звали, а у бабушки уже не спросишь) шутил и делал тете Зарине комплименты. Они пошли на речку. Тетя Зарина, опять же впервые за долгое время, шла по тропинке и не смотрела под ноги — не выглядывала траву, цветок… Она шла просто так, гуляла, чего не делала много лет. И даже не думала, что можно так просто идти, ничего не собирая, без мешка, идти и смеяться.
На реке мальчишки прыгали с тарзанки в воду. Он тоже решил прыгнуть. А она не остановила.
Мальчишки расступились перед взрослым. Им, наверное, он казался совсем стариком. Священник прыгнул и не вынырнул. Мальчишки первыми догадались, что что-то не так, и побежали в деревню, за мужчинами. А тетя Зарина еще долго смотрела на воду, думая, что он дурачится и сейчас вынырнет, выскочит из своего укрытия.
Она была готова к тому, что святой отец умрет от рака. Она бы это приняла. Но такую — нелепую, дурацкую смерть она принимать отказывалась. Больше в церковь не ходила. Никогда.
Для нее эта смерть стала страшным ударом. И это не преувеличение. Именно страшным и именно ударом. Тетя Зарина перестала топить печку и готовить отвары. Зачем лечить человека, если в один прекрасный день он может пойти на реку, нырнуть и не вынырнуть. Какой смысл?

Он перестал говорить совершенно неожиданно. Сначала никто даже не обратил на это внимания. «Если можешь помолчать, молчи или иди к женщинам на кухню», — часто повторял Георгий своему сыну Зорику, маминому сводному брату, который в отличие от скупого на словесные выражения отца поговорить любил. А тут Георгий замолчал совсем. И никто не мог понять — то ли он просто не хотел разговаривать, то ли не мог и нужен врач. Когда спрашивали, Георгий отворачивался. Потом Зорик вспомнил, что последней, с кем разговаривал отец, была Мария.
— Он молчит, — пришел к бабушке в редакцию Зорик, — может, ему врач нужен? Что случилось?
— Никто ему не нужен… — заплакала бабушка.
Зорик постоял немного и вышел. Бабушка продолжала плакать.
Тот год был очень тяжелый. Георгий похоронил Зарину — женщину, которая все эти годы была рядом, хранила дом, пекла хлеб, стирала, растила детей и ни разу не упрекнула его даже взглядом. Женщину, которая знала, что муж все эти годы любил другую. Любил так, как она любила его. Он был готов отдать жизнь за ту, другую, а она — за него. Она жила ради этого мужчины, воспитывала его дочь, потом внучку.
Бабушка была на похоронах Зарины. Плакала так, как будто хоронила сестру. Она была не готова к ее смерти. Если к смерти вообще можно быть готовым.
А через полгода после похорон бабушка вышла замуж. За человека, которого совсем не любила.
Нам с мамой в Москву она позвонила и сообщила уже о свершившемся факте. Даже не нам — у нас не было телефона, а соседке.
— Зачем? — спросила у соседки моя мама, как будто та была единственной, кто знал ответ на этот вопрос.
— Как зачем? Чтобы мужчина был рядом, — ответила с энтузиазмом соседка.
— Нет, — покачала головой мама, — это не в ее стиле, это она назло.
— Кому назло? — удивилась соседка.
— Георгию. Он не предложил ей выйти замуж, — догадалась мама. — Она ждала, что он предложит ей выйти за него. Всю жизнь ведь мечтала. А он не предложил. Вот она и выскочила за первого попавшегося. Обиделась.
— Ой, да ладно. Такие страсти, — махнула рукой соседка, — в ее-то возрасте!
— Да, такие страсти…
— Хорошо, а почему она прямо ему не сказала, этому своему Георгию? Мол, так и так, давай поженимся.
— Гордость.
— А он, почему он не объяснил?
— Решил, что сама должна понять, почувствовать.
— Ужас. Как все сложно…
— Они любили друг друга всю жизнь…