…В квартире Аси — она жила в двухэтажке — стоял дикий холод. Окно было настежь открыто. Ветер носил по комнате обрывки листков. Ася лежала на полу — огромная, неподвижная. Над ней летали бумажки с обрывками строк.
Врачи сказали, что сердце. Бабушка считала, что виноват сборник стихов, который сделала она. Ася решила, что это некий итог жизни.
— Это я виновата. — Бабушка не могла успокоиться.
— Никто не виноват, — сказал врач-кардиолог, — сердце. Кто знает, когда оно остановится? Один Бог знает.
Похороны организовали как положено. Проводили хорошо. Бабушка распорядилась насчет кремации. А еще через несколько недель на пороге редакции появился молодой мужчина.
— Здравствуйте, извините, — начал он, — мне сказали, что вы дружили с Анастасией Михайловной.
— А? — не сразу сообразила бабушка.
— …Извините. Мне соседи сказали…
— Да, да… Она умерла.
— Я знаю, я, собственно, по этому поводу.
— Проходите, садитесь.
— Я хотел сказать вам спасибо. Вы, я так понял, помогали ей…
— Простите, а вы?..
— Я ее племянник. Меня зовут Дмитрий.
Бабушка молчала.
— Я не родной племянник, — поспешил добавить Дмитрий, — сын мужа ее двоюродной сестры. Понимаете?
— Нет, — честно призналась бабушка.
— У Анастасии Михайловны была двоюродная сестра, — начал объяснять он, — у нее был…
— Да, да… — кивала бабушка, — а еще кто-то у нее есть? Из родственников? — осторожно уточнила она.
— Конечно, — обрадовался Дмитрий, — я, моя жена, наша дочь, двоюродный брат с женой. Но наследник — я. То есть, кроме меня, у нее нет родственников… ну, в смысле прямых, близких… Анастасия Михайловна все мне и завещала — и квартиру эту, и имущество.
— Когда? — спросила бабушка.
— Что — когда? — не понял Дмитрий.
— Когда завещала?
— Да еще лет пять назад.
— Она о вас никогда не говорила…
— А это правда, что она была известной поэтессой тут у вас, — спросил Дмитрий, — что у нее творческие вечера?
— Правда, правда, — кивала бабушка, думая о своем.
— А вы не знаете, она за это деньги получала? Я слышал, артистам платят за выступления…
— Что? Каким артистам? Нет, никаких денег у нее не было.
— Ну, не было и не надо, — ответил Дмитрий.
Бабушка не спала всю ночь. Сама не знала почему. Ну появился племянник. Ну и что с того? Законный наследник. Утром, в пять часов, встала и села за стол — работать. Она всегда писала на рассвете. Но сегодня не работалось — на душе было неспокойно и тошно. Она смотрела на яркий абажур и вспоминала свою подругу.
В девять бабушка отправилась к Асе. Дверь была открыта. В квартире было много людей — женщины, мужчины, дети…
Одна из женщин стояла и внимательно смотрела на два свернутых в рулоны ковра.
— Вот что с ними делать? Выбросить сразу или помучиться? — спросила она сама себя.
Эти ковры — старые, грязные, как знала бабушка, Ася очень берегла. Один висел на стене, другой служил покрывалом на диван.
— Может, на половики разрезать, — продолжала рассуждать вслух женщина, — или все-таки выбросить? Вы как считаете? — обратилась она к бабушке.
— Как хотите, — машинально ответила та.
— Нет, лучше на половики…
— С посудой что делать? — спросила другая женщина. — Тебе надо?
— Нет, забирай, — ответила первая.
— Ой, иди сюда, смотри. — Первая женщина держала в руках шкатулку. В ней лежали два кольца, серьги и цепочка.
— Золотые? — спросила вторая женщина.
— Наверное, — кивнула первая.
— Плохая примета — носить чужие драгоценности, — сказала шепотом бабушка таким тоном, каким говорила Варжетхан, когда гадала, — беду может принести.
Женщины уставились на нее. Первая бросила шкатулку на стол и отдернула руку.
— Ой, а я не верю в эти приметы, — очнулась вторая женщина и решительно схватила шкатулку, — никто и не собирается их носить, в ломбард сдам.
В этот момент в комнату с криком влетели дети.
— Отдай, я ее первая взяла, отдай! — кричала девочка.
— Не отдам, не отдам, — дразнил ее мальчик.
Предметом спора служила глиняная кошка, которую бабушка подарила поэтессе на Восьмое марта. Ася собирала фигурки кошек, которые стояли за стеклом в серванте. Кошек было три штуки, поэтесса называла их «коллекция» и очень радовалась новому экземпляру. Бабушка повернулась — сервант стоял пустой, готовый к выносу.
— Отдай! — Девочка потянула кошку на себя, мальчик отпустил руку. Кошка с грохотом упала.
— Смотри, что ты наделал! — расплакалась девочка.
— Дети, идите отсюда, — прикрикнула на них женщина, — человек умер, а вы так себя ведете.
— О, хорошо, что зашли, — окликнул бабушку Дмитрий, — у нас тут вот… вещи разбираем.
— Вам сборник не попадался? — спросила бабушка.
— Какой сборник?
— Стихов. Ее стихов. Тоненькие такие брошюрки.
Дмитрий пожал плечами.
— Валентина, ты куда макулатуру дела?! — крикнул он женщине с коврами.
— В кульке, — ответила та, — а вы забрать хотите? На растопку?
— Да, на растопку, — кивнула бабушка.
— Там, — махнула женщина, — вместе с газетами.
Газеты — экземпляры местной многотиражки с бабушкиными материалами. Бабушка приносила Асе только те, которыми гордилась, — хорошее интервью, репортаж. Ася бережно складывала газеты в папку.
— У тебя пропадет, — говорила она бабушке, — а я сохраню. Ольге потом отдам.
Бабушка забрала эту папку и три экземпляра брошюры.
— А это правда, что ей за книгу аванс заплатили? — спросил тихо Дмитрий.
— А-а-а? — не поняла бабушка.
— Ну, что ее в Москву звали? Что она там будет книги издавать?
— Нет, я не знаю… — начала мямлить бабушка, — я знаю, что она собиралась писать прозу…
— А это правда, что там, — он показал глазами на потолок, — за книгу квартиру дают?
— Не знаю… я пойду… до свидания…
— Да, конечно, — ответил Дмитрий.
Бабушка шла и чувствовала, как у нее краснеют уши. Дмитрий ей не поверил. Не поверил, что она ничего не знает про книги. Наверняка решил, что бабушка забрала аванс. Она была совершенно не виновата, но переживала страшно — ее сочли воровкой. Несколько дней пила валокордин и придумывала, что она должна была сказать этому племяннику, чтобы он поверил в ее невиновность.
Бабушка хотела пойти домой, но свернула на кладбище. Судя по нише, ни Дмитрий, ни остальные родственники там так и не появились.
— Я по тебе очень скучаю, — сказала бабушка, обращаясь к фотографии. Той самой, которая была на сборнике стихов…