Они были странной парой: Яна и Бот. Бот, конечно, кличка. Пристала со времен биофака. Ботаник, то бишь. А в миру- Слава Ходырев: человек и мыслитель. Яна не походила на трепетную барышню во всех смыслах данного словосочетания: грубая, местами вульгарная, курила крепкие сигареты, любила дернуть пивка, но отличалась логическим мышлением и необыкновенной памятью. Как следовало догадаться, Слава был полной ей противоположностью. Бот не был тряпкой или подкаблучником. Он, любитель биологии и Серебряного века, старался приобщить подругу к нежности и ласке. Дарил розы, которые она выкидывала сразу же после его ухода. Приглашал в парк на концерт духового оркестра, незаметно подсовывал в рюкзак книгу или журнал об эпохе Возрождения. Яна кричала, что она итак любого научит всему, дай только срок, обзывала Славу «Ботаном» и зло затягивалась сигаретой.
У них почти не было друзей. Точнее, друзья были только у Бота, у Яны так — приятели по двору и сигаретному перфомансу. Мать Славика хваталась за сердце и валерьянку, когда порог их отутюженного дома переступала нога этой «вульгарной уличной девки». Сына, мол, она не для того воспитывала, чтобы он пах дешевым табачным дымом, разливным пивом и придуманной любовью. Ему подходит Розочка Домарева-умная, воспитанная, которая носит юбку ниже колен, уважает политику и виолончель, готовит пирог с брусникой и давно любит Славика. Розочка экономная: в одном пальто ходит пять лет, штопает джинсы и носки, трижды заваривает чай в пакетиках и не звонит по телефону после девяти вечера. Яна давно знала о намерении мамы Бота выдать любимого сынка за «тупую кралю». В принципе так прямо она и сказала и маме, и «крале». Дескать ты, Роза, вали подальше вместе с штопанными джинсами и политикой. А Вы, любезная маманя, не лезьте в жизнь своего уже давно взрослого сына. Он хоть и Бот, но ее Бот-худой, мнительный, но без сомнения, любимый.
Она приходила у нему на свидания в кожаных штанах и красной куртке. Белозубо улыбалась, тащила в кино на первый ряд, а потом долго целовала в губы под огромным дубом в старом садике. Бот млел и таял от страсти и нежности к необыкновенной даме сердца. И пусть не все дамы сердца носят шляпки и уважают политику, пусть не все они пахнут дорогим французским парфюмом и уважают биологию. Сердцу ведь не прикажешь никак. Хоть тресни. Не вывели формулу «правильноговлюбления». Он любит Янку просто так. Без условий. И она отвечает ему (пусть грубо и рьяно) тем же. Любовь непохожа на ванильный зефир. Она непохожа даже на май: не всегда теплая и безветренная. Она просто есть.

Он обнимет ее за шею,
а она отвернется — скромно?
— Я люблю тебя, как умею:
непонятно, игриво, томно…

Ты ворвешься с утра зарею,
обожаемой, в джинсах рваных,
ты теперь навсегда со мною,
поцелуем залечишь раны.

Обниму тебя так, что сердце
остановится в пару кликов,
мне теперь никуда не деться.
От тебя. От такой великой.

Ольга Тиманова, Нижний Новгород