Белым-белым и пушистым,
 шевелящимся, росистым
 на рассвете был туман.
 Вся в берёзовых монистах,
 проступила и зависла
 белокожая девица
 и её парящий стан.
 А над нею, в отдаленьи,
 там, из мОрока и тени
 встрепенувшаяся птица
 обронила глухо: дзень —
 будто в памяти болезной
 отступающая бездна
 отпустила новый день.
 Всходит он под небесами,
 над горами, над лесами…
 Как свежо и хорошо!
 Ах, берёза, дева-птица,
 стОит жизни удивиться
 и обнять её глазами
 и душою… И душой!