По-настоящему мои места, моя родина — то небытие, которое, как у мистиков, раньше Бога.

У древних греков было два слова для обозначения времени: хронос и кайрос.
Греческого бога Хроноса представляли как пожилого седого человека, а его имя ассоциировалось с тикающими часами, хронологической последовательностью, которую мы до сих пор измеряем и состязаемся в стремлении использовать ее эффективно.
Слово «кайрос» перевести сложнее, оно обозначает неожиданный и благоприятный миг.
Хронос имеет количественный характер, кайрос — качественный. Ощутить кайрос можно, только полностью находясь в текущем моменте: том, в котором мы существуем «сейчас».

Потрясающе, что с практической точки зрения у нас есть только «сейчас».
Мы не можем контролировать будущее в буквальном смысле. Только настоящее.
Конечно, мы извлекаем уроки из прошлого и способны вообразить будущее. Однако только «здесь» и «сейчас» мы на самом деле в силах выполнить те вещи, которые действительно имеют значение.

Насколько человек ценит жизнь, настолько она ценит человека.
Всё могут радоваться и быть счастливыми при её благоприятных проявлениях, а ты попробуй быть счастлив, когда в твоей жизни наворочено не понять что…
И неважно кто виноват и насколько ты профессионально живёшь, важна только запредельная необычность, которую тебе жизнь нарисовала как картинку, которую
Ты боишься
Любуешься
Не знаешь что с ней делать
И одновременно счастлив и благодарен жизни что она тебя выбрала для такого сложного эксперимента.

Талант отличается от обычного человека необычностью.

По своей природе аргумент первопричины ничем не отличается от воззрения того индуса, который считал, что мир покоится на слоне, а слон — на черепахе; когда же индуса спрашивали: «А на чем же держится черепаха?» — тот отвечал: «Давайте поговорим о чем-нибудь другом». И впрямь, аргумент первопричины ничуть не лучше ответа, данного индусом. Ведь нет никаких оснований считать, что мир не мог возникнуть без причины; с другой стороны, нет никаких оснований считать, что мир не мог существовать вечно. Нет никаких оснований предполагать, что мир вообще имел начало. Представление о том, что вещи обязательно должны иметь начало, в действительности обязано убожеству нашего воображения. Поэтому, пожалуй, мне нет нужды более тратить время на разбор аргумента первопричины.

Дух только один, так же как и любая сила присутствует в природе в единственном числе. Нет двух электричеств, тепло только одно, един и дух! И всетоковая духовная сеть звенит во всей природе. И мы также, как и боги, распростёрты по этой духовной сети все-течений — вечно живущие, сознательно живущие и вновь пробуждающиеся в ней.

Подумайте, только подумайте: автор писал своё сочинение в одиночестве, и читатель прочёл его в одиночестве, но таким образом они оказались наедине друг с другом!

Неумеренная аллитерация есть признак косного воображения — если не хуже.

Винни-Пух шел напевая песенку по своим очень важным и неотложным делам когда увидел стоящего возле высокого-превысокого дуба плачущего Пятачка.
— Пятачок, что с тобой случилось, — тут же спросил его Винни-Пух, вытирая слезы другу-поросенку дубовой веточкой. — Лопнул твой воздушный шарик?
— Лопнула вся моя жизнь, — всхлипывая ответил ему Пятачок и зарыдал еще больше.
— Ну, это легко поправимо, — участливо сказал медвежонок. — Давай, ты мне все расскажешь, а я пока отложу свое важное и неотложное…
… показать весь текст …

Можно не быть красивой, умной, талантливой, интеллигентной — достаточно быть просто странной.

(Т) Необычность происходящего заключается в том, что оно происходит реже, чем сменяются поколения.

В языке эскимосов, живущих возле Берингова пролива, есть слово «кунлангета». Так они называют человека, который постоянно врет, мошенничает, крадет вещи, насилует женщин. Он не обращает внимания на правила, и его постоянно приходится вести к старейшинам общины для наказания. На вопрос, что бывает с таким кунлангета, эскимосы ответили: «Кто-нибудь сталкивает его со льда в воду, пока никто не видит».

Жизнь, более или менее, состоит из скуки, хотя именно в состоянии скуки, больше того — благодаря этому состоянию, понимаешь, чего она вправду стоит. Как только скука закрадывается в вас, как только вы склоняетесь перед ее незримым господством, все остальное теряет смысл. То же самое можно сказать про боль. Конечно. Только боль сосредоточена, а скука это мучение, которое не гнездится нигде, которое ни на чем не держится, которое неуловимо и пожирает изнутри. Чистейший пример распада, действия которого не чувствуешь, но который понемногу превращает вас в развалину, не вызывающую интереса у других, да, в общем, и у вас самого.

— Вы верите в жизнь после смерти?
— Нет.
— Значит, вы считаете, что после смерти ничего нет?
— До — тоже.

— Все дело в том, что ты без очков. Надень.
— Так они ж без стёкол.
— Главное не стёкла. Главное — ощущать себя зрячим человеком.

Писать — дело непростое. Когда воображаемые истории превращались в слова, замысел рассыпался на бумаге, идеи и образы тускнели. Как вновь вдохнуть в них жизнь? К счастью, рядом всегда были мастера, наставники, примеры для подражания. Флобер научил меня тому, что талант — это железная дисциплина и долготерпение. Фолкнер — тому, что форма (стиль и структура) способна возвысить и обогатить сюжет. Марторель, Сервантес, Диккенс, Бальзак, Толстой, Конрад, Томас Манн — тому, что масштаб и размах в романе не менее важны, чем отточенность стиля и четкая проработка сюжетных линий. Сартр — тому, что слова — это дела, что роман, пьеса или рассказ в определенные моменты и при благоприятных обстоятельствах способны изменить ход истории. Камю и Оруэлл — тому, что литература, лишенная нравственности, бесчеловечна, а Мальро — что героизм и эпос в наши дни возможны точно так же, как во времена аргонавтов, «Одиссеи» и «Илиады».

Недавно как-то немного взгрустнулось и вот какой вопрос пришёл мне на ум, возможно ли вообще такое, чтобы в наше, столь прогрессивное и такое коммуникативное время, взять, да и просто встретить на своём жизненном пути человека, который не любит особо разговаривать? И провести такое свидание, чтобы в нём было минимум возможных слов? Или таких людей уже не осталось вовсе?

Если я прошла мимо (на улице или в жизни) и не заметила вас, значит… в вас нет ничего замечательного:-)

Но вдруг мой взгляд падает на одну картинку. Внимательно рассматриваю все детали: прозрачная вода, золотистые солнечные лучи, бархатный песок и одинокая бутылка, которую выбросило волной на берег. Не могу отвести взгляда от того, что находится внутри неё — тёмно-красное стеклянное сердце. Оно отбрасывает маленькую тень на белый песок. Никогда не видела ничего подобного.
Прекрасное хрупкое сердце, которое надёжно защищают стенки бутылки, кажется древним посланием. Оно путешествовало сквозь пространство и время, бури и штиль, чтобы в итоге попасть на сушу, к нужному адресату.

Мне нравилось, что в конце письма он вместо «целую» ставил «кусаю».