— Мам. Мама! — Миша, девятилетний мальчик, стоял около кровати своей матери, Светланы Васильевны, вдовы с печальным прошлым и незавидным будущим. Стрелки настенных часов почти осилили трехчасовой рубеж, за окном тьма и тишина — самая обыкновенная ночь в маленьком городке. Снег шел уже третьи сутки подряд и медленно, но верно, погружал под свою пелену все строения в округе.
— Мм. М-мам, проснись! Мам… — Ребенка сводила судорога, по его лицу текли слезы, прикоснуться же к матери он так и не решался, а это сильно облегчило бы ему задачу. Но спустя несколько мгновений женщина открыла глаза и, увидев сына, обернувшегося одеялом и готового разрыдаться, тут же вскочила и усадила Мишу рядом с собой.
— Ну-ну-ну, ты что, малыш? Не плачь, успокойся, мама рядом… — Светлана Васильевна крепко обняла мальчика, стараясь унять его дрожь.
— М-ма-ма. Он с-снова п-пришел… — Миша еще крепче вцепился в мать, уткнувшись лицом женщине в плечо с такой силой, что ей стало больно. Светлана Васильевна не стала спрашивать, кто же снова пришел к Мише во сне и так сильно его напугал — она прекрасно знала о ком, вернее, о чем идет речь.
— Все как раньше, малыш? Он преследовал тебя?
— Да… М-мам, он п-почти п-п-поймал меня… — после этих слов Мишу охватила настоящая истерика.
— Мишенька, успокойся. Вспомни, что говорила тебе тетя Наташа. Это всего лишь кошмар, а злой человек — выдуманная бяка, его не существует.
— Ты н-не видела его, м-мам… Он… Он настоящий.
— Вот ты сам накручиваешь себе страхи и начинаешь верить в них, глупенький. В следующий раз скажи этому… бяке, что сейчас придет мама и всыпет ему так, что мало не покажется. Договорились, малыш?
— Я не хочу, чтобы он узнал про тебя. — Миша впервые взглянул в глаза матери во время всего разговора. Судорога прекратилась, его дыхание выровнялось. — Я лучше дам ему себя схватить, но я не позволю ему забрать тебя.
Светлана Васильевна пристально всмотрелась в глаза сыну. Теперь ее лицо выражало злую усмешку. Прошла пара секунд, и Миша почувствовал, что мама начала больно сжимать его руки.
— М-мам, б-больно…
— Подожди, я покажу тебе боль… — в глазах Светланы Васильевны зажглись огоньки безумия, в то время как Мишу в мгновение ока окутал неподдельный, чистый, всепоглощающий УЖАС. Уже через долю секунды лицо его матери начало претерпевать устрашающие трансформации: глаза застыли, рот перекосило так, что нижнюю челюсть свело влево под прямым углом, нос превратился в кровавое месиво, а кожа становилась одной сплошной гематомой. Она превращалась в то зло, от которого бедный мальчик старался убежать в своих кошмарах. Еще через несколько секунд Мишу уже держал мужчина, возраст которого сложно было определить — это было подобие мертвого человеческого тела, над которым словно издевались не только перед смертью, но и после нее. Верхняя и нижняя челюсти этого существа неестественно изобразили какое-то движение, которым вторили остатки губ, но Миша четко услышал: «Попался, ублюдок…»

В районной больнице, в палате, где в состоянии комы лежал тринадцатилетний подросток по имени Миша, сидела женщина, вдова с печальным прошлым и незавидным будущим. Вот уже четыре года она сидит у койки своего сына, надеясь на чудо, которого никогда не произойдет. А ведь каких-то четыре года назад у нее было настоящее счастье. Счастье, которое испарилось в мгновение ока. Тем злополучным днем они ехали всей семьей из большого города: до въезда в поселок оставалось меньше километра, как вдруг на дорогу выскочил пьяный пешеход. Отец Миши попытался увернуться, но было уже поздно. Машина, уйдя в неуправляемый занос, на скорости около девяноста километров в час превратила беднягу в органическую массу крайне странной для человеческого тела формы, а спустя еще мгновение — врезалась в столб, обретя впоследствии неестественные для автомобиля контуры. Отец Миши погиб на месте. Сила удара была настолько чудовищной, что ребенка вырвало из детского кресла и выбросило через лобовое стекло прямо на проезжую часть. Как потом скажет доктор Светлане, мальчик лежал с открытыми глазами прямо напротив изломанного, истекающего кровью тела сбитого пешехода…

Тишину в палате нарушил голос доктора:
— Здравствуйте, Светлана Васильевна. Как себя чувствуете?
— Все по-прежнему, Александр Евгеньевич… Все по-прежнему. Может, Вы меня обрадуете?
— Тут пока тоже, к сожалению, все по-прежнему, Светлана Васильевна…
— Что он там видит, доктор? — женщина жалобно посмотрела на врача, надеясь, что его слова хоть как-то ее успокоят. Она далеко не впервые задавала этот вопрос, и добрый доктор знал, как на него ответить.
— Он видит сны. Хорошие детские сны.