Жужжа, летел коптер — игрушка, превращенная в оружие, уродливое дитя нашего жестокого века.
Под ним по полю, голому непаханому полю, среди разрывов, фонтанов летящей во все стороны земли и осколков снарядов, от войны бежала семья ёжиков: папа-ёжик, мама-ёжик и три маленьких круглых колючих комочка — ежата.
Дрон завис и начал рассматривать эту маленькую кучку оглушенных и обезумевших от ужаса ежей.
Их накрыло близким разрывом снаряда, и безжизненные колючие комочки разбросало по полю.
Не было ничего красивого в их смерти, ничего драматически-кинематографического, просто ррраз… и нет больше для них жизни на этом поле смерти.
Сбитый осколком этого же снаряда весь переломанный дрон валялся рядом с остывающим ежом. Каким-то чудом он еще передавал картинку своему оператору.
И глядя на экране в незакрывшиеся глаза крохотного ежонка, бывалый солдат, видевший тысячи смертей, бил рукой в стену, в кровь сбивая костяшки руки, и с полными глазами слез, раз за разом повторял фразу: «Два сыночка и лапочка-дочка».
А на поле воцарилась тишина, пронзительная тишина, посреди этой бойни, бессмысленной и беспощадной, посреди этой всепоглощающей боли вселенской.
И она кричала…