Она проснулась утром от того, что кто-то шаркал тапками за дверью. Она узнала вмиг шаги его, но просто не смогла себе поверить. Вскочила, побежала в коридор: вот дедушка, в его руках газета. За окнами залитый солнцем двор — не видела сто лет такого света!
В духовке дозревают пирожки, а бабушка шинкует в щи капусту. За окнами жара и полный штиль, а в сердце ураганом бьются чувства.
Выходит папа — «дочка, как спалось? А мама, как обычно, в огороде.»
На языке вращается вопрос, она глотает, и внутри он бродит. Она молчит.
И слезы по щекам бегут, как ручейки весной по кочкам.
Неясно, по чему: по пирожкам, по слову «внучка» или слову «дочка» она скучала больше. Аромат дурманит крепче трех стаканов спирта.
В любимой кружке чай. Но вот она, а вот она полжизни, как разбита.
Вот миска Васьки, рыжего кота. Вот дедушкина кепка на крючочке. Вот свет в окне.
Ноябрь. Темнота с утра почти такая же, как ночью.
Прохожие прилежно месят грязь, плывя по рекам серых стылых улиц.
Во сне увидев свет любимых глаз, с улыбкой, но в слезах, она проснулась.