Инструкция по управлению мужчиной. С иллюстрацией и моралью в эпилоге.
Если желаете пройти по жизни верхом на муже, тренируйте прыгучесть. Лучший способ подружиться с мужчиной — запрыгнуть на него, ухватить за уши и рулить в сторону счастья.
Если до шеи не долетели, карабкайтесь по позвоночнику, воздастся. Мужская шея удобней и мягче, чем нелогично широкая спина.
Есть ещё безпрыжковый способ хомутания, через борщ. Это так: варите мясо, овощи, соль, из бульонных кубиков формируете дымный аромат, наливаете, ставите перед объектом. Как только приручаемый нагнётся к угощению, вы мягко и неназойливо запрыгиваете на него, тем самым кладя начало долгой, преданной дружбы.
Многим мужчинам потом даже нравится, как по плечам свисают женские ноги. Это весьма художественно, они считают. Поэтому, если у вас недокомплект ног и сами вы не приятная девица, а к примеру, краснозадый бабуин, готовтесь к недопониманию с его стороны.
Мужчина, руководимый хорошими женскими ногами доверчив и послушен. И управляем даже издали: заточенным взглядом, строгим окриком или взмахом электро-кнута.
Теперь рассказ, на ту же тему.
От гормональных атак у юноши Серёжи прохудилась крыша, захотелось ему жениться. И нашёл он себе приятную женскую девушку Наташу. Совсем скоро эта Наташа родила Серёже забавного негритёнка Ванечку. Кто не понимает в чём тут ирония, напомню: Отелло свою сколопендру задушил всего за подозрительный платочек. А тут целый подозрительный негр родился. Даже не знаю, какой степени недоумения достиг бы Отелло, принеси Дездемона китайчонка в подоле. С ума сошёл бы, от невозможности адекватно реагировать.
Но у нас рассказ не про тысячу интересных способов душить женщину. Наш рассказ о ласке и понимании, как методе привития блондинам отцовских чувств к негритятским детям.
— Это всё мама — быстро сказала роженица нехорошо запыхтевшему Серёже. Наташа как-то сразу догадалась, что оттереть ребёночка добела не выйдет.
— Мама же была в Москве, на Олимпиаде. Понимамаешь? — И добавила на всякий случай — Любимый!
Серёжа всё равно пыхтел и Наташа занавесилась от беседы обмороком. До лучших времён. А гинеколог тем временем объяснил Серёже про поколения синих и зелёных горошков. Что да, африканские гены через поколение могут кому хочешь настроение испортить.
Назавтра Наташина мама предположила, что дочь её — круглая дура. Наташин папа в юности сломал анонимную мужскую руку, дерзнувшую подарить маме василёк полевой 1 шт. Не хочется представлять, что и кому сломал бы папа, узнав такую интересную новость из своей молодости, как негр-полюбовник.
Вообще, редкий мужчина досидит до середины рассказа про любовь жены к чужому зимбабвийцу, не поломав чего-нибудь, полезного в быту. Их папа готов был многое простить маме за котлетки по-домашнему, но не всё в этой жизни измеряется едой. К тому же, он бы столько не съел, сколько надо съесть, чтоб простить негра.
И женщины решили вплести в алиби бабку. Как раз их дедка стал такой, от гнева мог разве что кашлянуть или пукнуть безвредно. И добрая бабка согласилась. Так и быть, сказала, пойду в этом деле паровозом.
Чтобы признаться, и в то же время не очень признаться, бабка слепила двусмысленную пулю про мавра, сошедшего к ней через печную трубу в далёком 58-м году, однажды, душной майской ночью. Якобы, то был дух чернокожего мученика Маврикия, католического негодяя.
Версия устроила всю деревню. Но особенно — бабку. Ей льстила бессильная дедкина ревность. И ещё, фантастические ночные негры приятно расцвечивают унылые воспоминания о колхозной молодости. Вот так, внучка на мамку, мамка на бабку, бабка на приведение — и выкрутились. Непонятно, как бы они дальше искали правду, потому что вдруг приехала Серёжина мама и во всём призналась. Довольно некстати, в смысле детективности.
Его звали Бонгани Боседе, он был тройной прыгун в длину. Но Серёжа родился бежевым ангелом. Мама всё взвесила и присудила победу над собой советскому бегуну Виталию.
Теперь обаятельный Бонгани был далеко, а сердитый Виталий рядом и всё ещё муж. Потому девочки не стали требовать пересмотра результатов олимпиады. Жизнь есть жизнь, сказала бабка и посмотрела мудрым взглядом на иконостас.
В переводе на мужской язык это значило, что опять во всём виноват святой Маврикий, великий дух печной трубы.
Здесь я собирался приделать мораль, но что-то лень. Сами сочините, сколько разрушений принесла бы миру женская честность, если бы существовала. А я пойду борща поем.
Маврикий тут второй слева, я считаю.