Мне не страшно. Ни на секундочку, ни на йоту.
Так сказать бы — ведь смелость написана на роду:
гороскопы, профессия папы, весь личный опыт
(уж за три-то десятка не стыдно сказать про опыт?)
Только с истиной будут слова эти не в ладу.
Мне не страшно. Я тщательно мою ладошки мылом.
Я сижу взаперти. Я смотрю на весну в окно.
Только что за напасть — растекается жуть по жилам
(если знала бы как, круглосуточно сторожила
своих близких, которым укрыться запрещено).
Мне не страшно. Статистика лучше, чем в прочих странах.
Только восемь. Какие-то восемь — смешной процент.
Дело вот в чем. Увы, смерть всегда оставляет раны.
Эти восемь — они чьи-то дедушки, дети, мамы.
Вот такой несмешной среди чисел сухих акцент.
Мне не страшно. Мы — канатоходцы, и трос наш соткан
из статей, новостей, грязных слухов и мелкой лжи.
Как найти балансир и добраться до заголовка
(до него ещё сотка шагов, ну, плюс/минус сотка),
что меж паникой и безрассудством один лежит.
Будет день — и болезнь растеряет гнилые зубья,
ляжет струпьями в лужу, утонет в плаще седом.
Мне не страшно. Но вот ведь вопрос, а когда отступит
(беды все отступают, и эта от нас отступит),
мы узнаем тот мир, что всегда называли «дом»?