Июнь 1944 год. Тогда еще деревня Суземка, что под Брянском, уже полтора года, как освобожденная от оккупации фашисткой Германии, потихоньку восстанавливалась.
Женщины и дети начинали работы в поле. Колхозное хозяйство начинали с нуля.
Моя бабушка, Самаракина Мария Федоровна, работала на железнодорожной станции, кем точно, мне не известно. На то время ей было 33 года. Не замужем, жениха проводила еще в финскую, после которой он пропал без вести.
Утро 15 июня выдалось ясным. Мария, как обычно обходила пути. Послышался дальний гудок поезда. Со стороны Шостки сбавлял скорость состав с красным крестом. Поезд остановился на перроне. К вагонам подвезли подводы, наверно с продовольствием и водой. Мария видела все издалека.
«Наверно раненых из фронта везут в брянский госпиталь», — про себя подумала Мария.
Грузились быстро, не прошло и полчаса, как просвистел сигнал, и вагоны по цепочке залязгали от паровоза к концу состава. Поезд тронулся. Не успел последний вагон отъехать от перрона, как с запада послышался до глубины знакомый рев самолета. Каким образом «Мессер» пролетел над нашей ПВО незамеченным, так было и неясно. Что было дальше можно уже представить…
Мария очнулась у полуразрушенной диспетчерской. Было темно от дыма. Вагоны поезда горели. Из окон валил густой черный дым. Из него проскальзывали периодически длинные языки пламени. Мария приподнялась и пошла вдоль горящего состава, в надежде найти уцелевшую душу. Не доходя пятого вагона с конца состава, впереди услышала плач младенца. Она побежала на крик. В десяти метрах от вагона лежала окровавленная женщина. Между ног лежал черно-красный комочек и закатывался новорожденным плачем. Мария сразу поняла, в чем дело. Подобрала осколок от вагонного стекла, подошла к младенцу, и отрезала пуповину. Завернула в свой платок и кофту новорожденную девочку. Потом опять наклонилась к женщине. Та была мертва. В руке у нее была сумочка, в которой и находились все документы. Мария нашла справку. Не стала читать. Положила обратно в сумочку. Перекинула ее через плечо, взяла девочку и быстрым шагом пошла в деревню.
Дома Мария отмыла младенца, разорвала простыню на пеленки и перепеленала малышку. У соседки, где еще осталась жива корова, причем на всю деревню одна, попросила молока…
Позднее из бумаг она узнала, что погибшая, Рахиль Мойшман, уроженка города Люблин, что в Польше, еврейка по национальности, с марта 1943 года по октябрь 1943 года находилась в лагере смерти, Треблинка-2. После освобождения лагеря смерти советскими войсками, проживала с мужем Шевахом Мойшманом (с ним она познакомилась во время освобождения лагеря) в Гомеле. Ехали рожать в Брянск, так как в Гомеле госпиталь был занят для фронтовых раненых.
Пожилой председатель колхоза разрешил удочерить Веру, так ее назвала Мария, и записал на нее.
Так и появилась у бабушки ее родная, так сказать душа, дочь Вера. Но судьба распорядилась не долго быть вместе.
В 1954 году власти узнали, что Мария была дочерью зажиточного крестьянина, что та, будучи восьмилетней девчуркой, убежала в соседнюю деревню к тетке, где и спряталась, когда раскулачивали ее отца. Марию выслали на целину близ Урала, а Веру отправили в детский дом.
Каким образом они воссоединились снова, это тема уже для другого рассказа.
Светлая память и слава труженикам тыла!
13 сентября 2021 года.
© Copyright: Евгений Доставалов Достман, 2021
Свидетельство о публикации №121091300524