на кровати — как на кресте —
я раскинул небрежно руки.
надо мной суетятся мухи,
разрывая молчанье стен.
переплетом уперся в грудь
недочитанный том поэта,
будто словом душа задета, —
если душу имеет труп.

я — неведомый прежде зверь.
я — внебрачный ребенок солнца.
я так ждал, что оно проснется,
и забыл его яркий свет.
в потускневших моих глазах
эпилог был рожден вначале.
мой удел, признаю, печален…

если людям о нем сказать.

я смирился, что там, в конце,
все растает в одно мгновенье.
я не стану пылать за время —
циферблат не укажет цель;
каждый час — это блеклый штрих,
бесполезный парад привычек.

…я не знаю, чего мы ищем
и откуда мы все пришли.

тошнотворный, безумный мир
из замочных сочится скважин
и находит мой гроб однажды
среди тысяч других квартир.
а снаружи встают грядой
тучи — копии динозавров;
значит, все повторится завтра —
ливень дробью разрушит дом.

свой обряд завершает день,
на столе остывает ужин —
часть тех мух ускользает тут же…
«ревновать мошкару к еде…»

пережду подступивший сон,
к горлу пальцы сведу в ошейник.
вдруг пойму за стеной движение,
но не вспомню свое лицо.
опустив на него ладонь,
я брезгливо размажу вечер,
обману, будто стало легче,
и наполню глаза водой.
серебрится моя тоска.
я желаю, бунтуя, сдаться
или, прочь уходя, остаться,
диких дум оборвать каскад,
мелкий разум швырнуть во тьму
и не знать ни о чем на свете,
жаль лишь — тело боится смерти.
я хочу
быть одной из

мух.