Вот сцена моя — огромный предзимний город.
Я роль свою понимаю без режиссера…
Я чувствую роль, как парус попутный ветер…
Мои глаза отражают всю боль столетий…
Все ваши войны, химер и любви крушенья,
Кресты на погостах, надежды на возвращенье,
Прощение жизни за веру ее и камни…
Я вижу дорогу, ведущую вас веками…
Я вижу голодных и сытых единым хлебом…
И сотни храмов, смотрящих в пустое небо…
Дымы костров и в глазах — ожиданье Вести…
Плащи с крестами во имя Христа и чести!
Во имя Господня Гроба и жажды злата…
Во имя славы и власти — в ворота ада!
… В цветных витражах — закатного солнца пламя…
Аккорды Баха качают соборов камни!
В органных трубах пылает огонь Вселенной…
И каждый на миг прозревает в церковных стенах…
Но, выйдя на паперть, убогому бросив грошик…
Вы вновь превращаетесь в тени земных прохожих!
И нет чудес — простая метаморфоза:
Я вижу, как быстро высохли ваши слезы…
Молчит партер и галерка зевает сонно:
Что взять с фигляра с трубой и мечом картонным!
Ведь пьеса моя, увы, не нужна живущим.
Слова мои растворятся в чужом грядущем…
Снежок засыпает сцену, деревья, крыши…
Ни люди, ни Бог, ни небо — никто не слышит!