Он говорит «над рекой рассвет, словно ангел в платьице»,
и ведет меня прямо к воде, к ее мирному пению,
и казалось бы — я одна, он глядит в небесное,
где огромное облако машет ему и пенится,
но он говорит «чувствуешь, как легко здесь дышится»
но так, как можно сказать «я люблю тебя, девочка»,
потому что любое признание не в словах подобранных,
а в тембре, в дрожании голоса, в чем-то певческом,
он говорит — как целуют в темечко, как хватают на руки,
как несут невест среди белых ветвей черемухи,
он говорит «ты слышишь, как птицы восходу радуются?»,
и каждое слово остается поцелуем в воздухе,
поцелуем во мне,
поцелуем прозрачного озера
той беспечной души, что к нему из меня так и тянется.
Он говорит мне «солнце встает, и оно — прекрасное»,
но смотрит в глаза, превращая дыхание в танец.
Он говорит «а вода звенит, как звенят молитвы»,
и смущается так, будто это свидание первое,
он говорит «я влюблен в этот мир» — и шаг ко мне делает,
он говорит, говорит…
и я слушаю,
и я верю.