Его жена внезапно умерла… А он сидел до самого восхода, Все повторяя: «Как же ты могла?!» Перебирая вещи из комода… Глядел на тонкий шелк и кружева, Лет пять лежали вещи — не носила, «Все берегла… пока была жива… Куском обычной ткани дорожила… На всякий случай… Вот он и пришел! Загадываешь чуда, ждешь, мечтаешь… А кто-то взял… и за руку увёл! Особый случай — день, что проживаешь! Не оставлять на завтра! Жить сейчас! И не беречь посуду и одежду! Не доедать, не прятать про запас! И быть все время вместе, а не между… Беречь живой огонь любимых глаз, И каждый жест, и каждую улыбку, Все узелки, что связывают вас… Чтоб не жалеть, что совершил ошибку…»

— Что привезти тебе из сумрачной Москвы?
— Лиловых сумерек в окне. Лаврово-перечных
извечных запахов борщей на клетке лестничной,
табличек медных на дверях — фамильных перечней.
И мутных рек — невольниц каменной канвы.

— Что привезти тебе из призрачной Москвы?
— Прозрачных башен в сизом небе — в дымном мареве,
да исчезающих во мгле ночного варева
созвездий окон, бездны розового зарева,
и тень со шторы — от склонённой головы.

— Что привезти тебе из облачной Москвы?
— Дождливых джазов жестяных по крышам латаным,
… показать весь текст …

Здравствуй, мой снег, мы не виделись целую жизнь.
Где пропадал ты, когда я родился сызнова?
Не объясняй. Ты, наверно, устал. Ложись.
Землю прикрой: ненадёжное платьице — изморозь.

Помнишь — в конце предыдущей ты тоже кружил
под фонарями и тихо падал на плечи нам
и на ресницы. Под ними… Ах, полно, лежи.
Ты не увидишь их боле. Любовью отмечены,

старые улочки помнят наши шаги…
нет, не любовью ещё, но предчувствием большего.
Нас приручив, ты, пожалуйста, нас береги.
Нам пережить тебя надо бы, снеже мой…
… показать весь текст …