Мы едем разным классом и разными маршрутами, — но в один конечный пункт, где выйдем и пойдем — пешком и босиком.

* * *
Жизнь, как мгновение,
которое обрывается смертью,
для перехода в вечность.

1. Президент Рузвельт сказал мне однажды, что он публично просил вносить предложения относительно названия, которое должно быть присвоено этой войне. Я тотчас же предложил свое: «Ненужная война.

2. Нет ничего приятнее, чем когда в вас стреляют и не попадают.

3. Немцы, как никакая другая нация, сочетают в себе качества образцового воина и образцового раба.

4. Уинстон Черчилль: Смерть через повешение, если казнь осуществляется по всем правилам, абсолютно безболезненна.
Мистер Стаббз: А вы попробуйте на себе.
Уинстон Черчилль: Как знать, может быть, и придется.

5. Мы с женой два или три раза за 40 лет совместной жизни пробовали завтракать вместе, но это оказалось так неприятно, что пришлось это прекратить.

6. Мы придаем форму нашим зданиям, а потом они придают форму нам.
… показать весь текст …

Они уходят, оставляя боль и слезы.
Они уходят в мир, где есть покой и тишина.
И не вернуться больше, и не скажут слово.
И в этом ведь не наша, и не ихняя вина.

Они уходят, оставляя фото нам на память.
Листая каждый раз семейный свой альбом.
Мы вспоминаем, и конечно понимаем.
Что больше не вернутся в наш они родимый дом.

И как же грустно на душе, когда их нету не рядом.
Как жаль, что им приходиться так рано уходить.
Лишь только богу все давно уже известно
Когда нам умирать и сколько жить.

От собственной смерти не содрогнёшься, но от неё содрогнутся те, кто нас любили…

Мы жили в бедноте
И ели впроголодь.
Отец ушел давно,
Следы его смыл дождь.
Но, вот, в ужасный день
К нам в дом пришла беда:
Сразила мать болезнь —
Она не вынесла.

Ах, мама, маменька,
Ты, ведь, не старенька,
Тебе бы жить еще
Немало лет.
Ах, как я буду жить,
… показать весь текст …

Будь хоть учёным, хоть актёром,
Хоть алкоголиком и вором,
Хоть стриптизёром и поэтом,
Труп разлагается лет 10 минимум при этом.

СК: — Как ты думаешь, что происходит когда мы умираем?
КР: — Я знаю лишь то, что те, кто любят нас, будут скучать по нам…

А сук самый серенький — он не затем, чтобы вешаться,
А только затем, чтоб взглянуть на него и утешиться.

Утешиться тем, что и старый такой и кривой,
Он служит приютом для капли любой дождевой.

И птицы используют сук как посадочно-взлётную
Площадку, а кто-то из них как линеечку нотную,

Когда, несмотря на почти беспросветную хмарь,
Поют и щебечут, попав в европейский январь.

И дереву сук этот старый не служит обузою.
А мне, залетевшей случайно сюда, служит музою.

Старость — это когда жизни пугаешься больше, чем смерти.

Глупо бояться смерти, если она конечная цель нашей жизни, её неизбежность многих из нас пугает, но ведь только смерть приравнивает нас к справедливости, а не сама жизнь.

единственное, что я хотела бы знать точно — день и час своей смерти… не из праздного интереса! лишь затем, чтобы уходя из этого мира, не оставить долгов морального и материального характера…

Жизнь подобна капле росы на трепещущем листке.
В любой момент налетит ветерок, и капля росы упадёт и исчезнет.
Жизнь — это всего лишь колыхание, и смерть всегда рядом.
Она придаёт интенсивность любви.
Любовь возможна только потому, что есть смерть.
Из-за того, что есть смерть любовь становится интенсивной.
Подумайте, если вы будете знать, что ваша возлюбленная в следующее мгновение умрёт, всё низкое исчезнет. Исчезнет любой конфликт. И это единственное мгновение станет вечностью. И в вас будет так много любви…
Но если вы знаете, что возлюбленная будет жить, тогда торопиться некуда.
Вы можете ссориться, можете откладывать любовь на потом.
Если жизнь вечна, если тело бессмертно, вы не можете любить.
Возлюбленного или возлюбленную нужно любить, исходя из того, что завтра их может не оказаться вовсе.
Именно тогда любовь становится интенсивной.

Бегал, бывало, по деревне весельчак: в руках бычий пузырь, наполненный горохом, бренчал этой побрякушкой и звали его шут гороховый.
Сейчас тоже бегают с погремушками — только это уже не бычьи пузыри и внутри далеко не горох.
И первый просто смешил людей, а последний — у него цель совсем иная.

А мир этот жив, потому что есть где-то иной,
Иной, безымянный, неведомый и неземной.
Оттуда сигнал то идет, то почти угасает.
Но если нас что-то и держит и чудом спасает,
То не притяженье земное, а тяга к тому,
Что ни отыскать, ни назвать не дано никому.

Приходишь по чужой воле — точно также и должен уйти

Страх — это иллюзия, которая боится познаний жизни.

Жизнь — только щель слабого света между двумя идеально чёрными вечностями

Кончусь, останусь жив ли, —
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.

Школьные коридоры —
тихие, не звенят…
Красные помидоры
кушайте без меня.

Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.
… показать весь текст …

Все громко тикает. Под спичечные марши
В одежде лечь поверх постельного белья.
Ну-ну, без глупостей. Но чувство страха старше
И долговечнее тебя, душа моя.
На стуле в пепельнице теплится окурок,
И в зимнем сумраке мерцают два ключа.
Вот это смерть и есть, допрыгался, придурок?
Жердь, круговерть и твердь — мученье рифмача…
Нагая женщина тогда встает с постели
И через голову просторный балахон
Наденет медленно, и обойдет без цели
Жилище праздное, где память о плохом
Или совсем плохом. Перед большой разлукой
Обычай требует ненадолго присесть,
… показать весь текст …