Литти Ратура, старая кокотка,
на пир грядущий не приглашена.
И вот в лиловом старческом капоте
кряхтит и робко шаркает она.

С утра обула войлочные чуни
и натянула чепчик шерстяной,
сказав, что солнце в нынешнем июне
совсем забыло, что такое зной.

По одинокой комнате слоняясь,
она подходит к пыльному трюмо.
На нем глухая, сгорбленная старость
оставила перчатку и письмо.
… показать весь текст …

Вижу — жизнь, только жизнь дает взлет,
Не имеют значенья паденья.

Пьеса — это литературная балаболка.

Понимаете, я не люблю текстов, где есть хеппи-энд, и не люблю текстов, где есть sad end, депрессивный энд. Мне нравится такой энд, который оставляет читателя в лёгком недоумении. Мой любимый финал — это финал рассказа Нины Катерли «Зелье». Я часто вспоминаю этого автора именно сейчас, потому что перечитывал только что «Коллекцию доктора Эмиля» и «Зелье» — два лучших фантастических рассказа семидесятых годов. Перечитайте «Зелье». Вот это тот финал, который я люблю: лопнувшая струна, оборванная мелодия, непонятно, что будет — и вы остаётесь в таком звучащем пространстве, очень мощном!

Если ты меняешь территорию, надо следить, чтобы масштаб этой территории соответствовал прежней, потому что иначе есть шанс измельчать. Человек, переезжающей из великой страны в малую, начинает писать довольно маломасштабную лирику или маломасштабную прозу.

Бег времени — иллюзия и только,
тяжёлый след ботинка «Скороход»,
мерцающая средь деревьев сойка.
Оставь ее — она на Новый год.

Болит, болит у ельника в затылке
и отболит с приходом января.
Ты не умрёшь, ты перейдёшь по ссылке
в кота у дома, в щебет снегиря.

А я стою в дверях и наблюдаю,
как снова снег старается для нас,
как, хлопая ресницами, летают
смешливые снежинки в горький час.
… показать весь текст …

В романах хороший оказывается плохим, а плохой — хорошим. В жизни сюжет ещё интереснее: один и другой в сговоре.

Никогда не видел ни в электричке, ни в поездах, ни в читальнях, чтобы кто-нибудь читал мои книги. И вообще что-то странное происходит с моими книгами, их как будто и в помине не было. Я участвовал в нескольких литературных декадах, ну и, как правило, книжные базары, распродажа. К моим коллегам подходят за автографами, даже толпятся вокруг, а я один как перст, будто всё мною изданное проваливается куда-то.

/Не могу жить без печатного слова. Впрочем, без непечатного тоже./

Для литературы, давно уже страдающей избыточным весом, афористика подобна целительной гомеопатии. Лечебные дозы — незначительные. Польза — несомненная.

«Если требуется достичь
максимальной эффективности,
то надо обращаться со своими
силами открыто и честно» (Дарт
Вейдер).

Ляг на траву, я лягу следом.
Пусть мы и в разных городах,
Но если смотришь ты на небо
Со мной — не одинок тот взгляд.

Вся беда литературы в том, что в ней слишком много смысла.
В реальной жизни никакого смысла нет.

Одни женщины озабочены своей репутацией… другие, этим временем, просто счастливы.

Так же, как нынешним авторам далеко до Пушкина, так и нынешним критикам далеко до Белинского.

Романы можно проглатывать, афоризмы — только вкушать.

Если чужая глупость — это признак твоего собственного ума, то чужой ум в больших количествах — утомляет.

Жил был непризнанный гений. Он много работал и писал. В ящик.
Шло время и благодаря техническому прогрессу, был создан компьютер. Гений и себе купил это техническое чудо. И в компьютере создал папку «Ящик» и продолжал писать и писать, но только складывал все это не в ящик стола, а в эту папку. Вы не представляете, каким искушением для него стал Интернет с его сайтами Стихи.ру, Проза.ру и Жемчуг.ру и прочее, и прочее и прочее!
Когда он умер, родственники и друзья прочитали, что он писал. Прочитали и прослезились. За то, что никто и никогда не прочитал ни строчки его великих произведений, родственники и друзья решили поставить на могиле ему памятник! Он, и правда был, гением. So it goes!
Вот так обыкновенный «Ящик» может сыграть в жизни человека очень необыкновенную роль.

Если завтра нам объявит войну Эстония — она победит. Я так шутил в 1993-м, но через год шутка стала правдой: мы объявили войну маленькой Чечне и с позором ее проиграли. Отчасти из-за того, что у нас не было тогда хорошего кино и литературы. Что, Сталин выиграл войну? Жуков, Ворошилов — эти жалкие полководцы? Войну выиграл народ, и во многом из-за того, что людям с детских лет накачивали мозги: надо любить свою родину. Они читали соответствующие книги, смотрели кино. Я, например, приписал себе лишний год, чтобы пораньше вступить в комсомол, потому что был без ума от «Молодой гвардии». Вот что такое литература и кино. Они должны давать силу.

Я разделяю примерно всех людей — всех поэтов, всех писателей вообще — на тех, кто повышает ваше самоуважение, и тех, кто его понижает. Повышать своё самоуважение — это, по-моему, самое гнусное занятие. Вот то, что делает пошлость… Вообще, чем занимается пошлость? Нет же определения пошлости. «Posh lust» — переводит Набоков — «жажда к блеску», «жажда к шику». На самом деле пошлость — это всё, что человек делает для самооценки. Если он занимается благотворительностью, чтобы об этом рассказать — эт…
… показать весь текст …