— Гм… Вот дорожные знаки, — думал Куницын, погоняя телегу — зачем они? Для моей лошади что ли? Для моей лошади это не более чем дорожные знаки протеста … протеста дороги против засилья ее служителей… жрецов с полосатыми жезлами… Жезлы. Зачем они ?! Для меня это не более чем инструмент, своего рода катетер, который бы не плохо этим жрецам носить, не вынимая, в заднем проходе… И временами кажется, что они там таки есть, так как уж больно походка у них у всех весьма подозрительная… Ну, вот и поле…
… показать весь текст …

После Дарвина человек стал подобен часам, которые пытаются угадать время.

Человек — он бедный родственник обезьяны, а царь природы-то как раз она, потому что ни от кого не происходила.

Человек — это не знающая любви обезьяна.
Человек — это хрен что по сравнению с обезьяной.
Человек — это этап возвращения обезьяны к своей истинной сути, которая заключается в удовлетворении зоофилических потребностей Дарвина.
Человека сделал последний штрих рисовавшую саму себя обезьяну. Она замазала хвост.
Дарвин был Малевичем, но это пока тайна.
Хочешь понять себя — пойми обезьяну.
Поскольку моя фамилия ничем не отличается от фамилии Дарвина, я отменяю эту обезьянью хренотеорию.

Закваска философии — нудятина и белиберда. Совсем не то всегда лучше, чем не совсем то. Человек сам себе зеркало. Человек — это весьма забавная обезьяна. Единственная обезьяна из всех людей — это Дарвин. Нет ничего позитивнее, чем негативные комментарии.

На заре своей мятежной молодости Дарвин подрабатывал в Африке паровозным водилой, что определило роковой путь всему человечеству: машинистом он был самозванным, да и животных совсем не любил, и как-то на крутом вираже стальными колесами отрезал хвост очень милой, красножепой обезьянке, даже не ведавшей, что после этого все человечество произошло от нее. Впрочем, это произошло тёмной африканской ночью и Дарвин был в темноте слабозряч. Может быть это была вовсе и не обезьяна, а гиганский, черный крокодил с пастью как у мегаладона, хвостом как у дракона, языком как у змея горыныча, у которого зубы, как частокол. Но мы даже не знаем, что мы вовсе не обезьяны, а крокодилы.

Есть и обезьяны без хвоста, есть и Дарвины с хвостом.

Обезьяна — жертва стереотипов. Она бы никогда не стала человеком, если бы все не поверили в теорию Дарвина.

Неприличное поведение Дарвина в зоопарке Маркс объяснил по Фрейду.

Маленькому человеку больше всего нужен большой поэт. У хорошего поэта всегда есть что-то недосочененное, которое не будет дописано никогда. Дарвин всю жизнь мечтал сделать из обезьяньего хвоста смычок, но у него получался только ёршик.

— Я знаю, как стать человеком! — сказал Дарвин обезьяне.
— Знаешь, становись! — засмеялась обезьяна.
— Ты первая! — проглаголил Дарвин.
— Нет уж, я тебя пропускаю! — улыбнулась обезьяна.
— Я всегда обезьян пропускаю вперед! — возразил Дарвин.
— Ладно, так и быть, я стану человеком первой, но, если для тебя места не останется, сам виноват! — засмеялась обезьяна и побежала становиться человеком.
А Дарвин обезьяну обманул. Он человеком так и не стал.
И все поняли, шо разговаривать с Дарвином на тему обезьян — последнее дело!
Но есть планы узнать, что думает Дарвин о марсианах.
А обезьяна накрасила губы. Проколола уши под серьги. Сделала маникюр. Прическу. Одела самое красивое свое платье. Но в итоге на самом деле тоже обманула Дарвина, человеком так и не стала.
А тут как раз на Марсе появился спрос на лжетеории. И укатил Дарвин к марсианам.

Земля стоит на трех лохах: Дарвине, Марксе и Фрейде, а, если бы ни они, вращалась бы нормально как другие планеты.

Хочешь стать гением, пересади себе хвост Дарвина.

Оборотень — это тебе не шизофреник какой-нибудь, а его эволюция, которую Дарвин пытался замаскировать какими-то обезьянами, потому что сам был оборотнем.

Редкая обезьяна, увидев Дарвина, не покрутит себе у виска пальцем ноги.

Человек по Дарвину звучит незавидно.

Дарвин построил вертикаль, в которой обезьяну поставил выше ее крыши.